. «Благодаря неугомонному Жорке Ильинчуку проверку мы прошли быстро. Он нашел главного особиста и обратился к нему: "товарищ полковник, мы хотим воевать — воевать, чтобы искупить свою вину"»
[788]. В обоих случаях дело кончилось быстрым и успешным прохождением проверки. Совсем уж теплые отношения со следователем описывает Н.К. Халилов: «подружились мы с ним, хороший был человек, понимающий»
[789].
Другой распространенный сюжет, свидетельствующий о нормальном отношении чекистов к пленным и плену — совет «никому не рассказывать о том, что я проходил проверку <…> чтобы я нигде не говорил ничего лишнего»[790]. Чекисты часто советовали военным скрывать факт плена («забудь о плене и никому о нем не распространяйся»[791]), а гражданским — пребывания в Рейхе («народ обозленный, не надо всем говорить, что вы были в плену»[792]). В ряде случаев бывшие пленные вспоминали о работниках особорганов как о своих защитниках от агрессивно настроенного общества[793].
Предвзятость в отношении бывших пленных связана с тем, что они действительно использовались немцами как источник агентуры[794]. Данный канал засылки расценивался органами как основной: из 3.813 выявленных к январю 1942 г. шпионов 3.182 человека были «из числа пленных, бывших военнослужащих, изменников Родине и находившихся в окружении»[795]. Существовала сеть школ абвера по подготовке зафронтовой агентуры[796], но масштаб активности немецких разведорганов вызывает вопросы. Руководивший процессом Вальтер Шелленберг вспоминал, что в советский тыл перебросили «тысячи русских», не называя более точных цифр[797].
Масштаб фильтрации на линии фронта показывают следующие примеры. На Волховском фронте за октябрь 1941 — январь 1942 г. было «разоблачено немецкой агентуры 149 человек, из них: шпионов — 114 и диверсантов — 35 человек», а с 1 по 20 февраля арестовано и осуждено еще 163 военнослужащих[798]. На Ленинградском фронте с мая по декабрь 1942 г. было «изъято 250 агентов разведки противника»[799]. В январе 1943 г. при фильтрации 188 «бывших военнослужащих» особый отдел Ленинградского фронта выявил 48 изменников родины, 3 провокатора и 9 добровольцев немецкой армии — 32 % арестованных, причем, согласно отчету, «чекистская работа продолжается»[800]. Активно изобличали вражеских шпионов и в партизанских формированиях[801].
Не представляется возможным установить, насколько масштаб арестов соответствовал реальной необходимости в связи с многочисленными нарушения законности при фильтрации. Так, при проверке ведения следствия выявлялись дела, основанные только на признании самого обвиняемого
