. Факта пребывания в плену было достаточно для объявления человека шпионом
[803]. При проверке задержанных особым отделом в 23-м погранполку из 120 человек 29 отказались от прежних показаний, сославшись на «допрос с пристрастием», в 90-м погранполку из 85–32 человека, в 92-м — из 49 — 9 человек
[804]. Широко трактовалось и понятие «коллаборационизм», к числу «изменников» относили не только переводчиков и старших бараков, но и врачей, поваров и кладовщиков
[805]. Военнослужащий Сычев был записан во «вторую категорию» и провел в ПФЛ 13 месяцев — УНКГБ сообщило, что на оккупированной территории он организовывал образование в школах, т. е. является активным пособником оккупантов
[806].
Возможны были и ситуации, когда руководство критиковало исполнителей не за нарушение законности, а за недостаточную хватку. Так, Абакумов учил подчиненных, что если военнослужащий «сдался в плен и, возвратись оттуда, среди военнослужащих восхвалял отношение немцев к населению занятой территории», то есть «все основания подозревать обвиняемого в шпионской деятельности»[807].
Масштабы арестов снижались по мере удаления от линии фронта. С 15 июля по 20 сентября 1943 г. СМЕРШ 13-й армии, в ходе работы оперативных групп и СПП, проверил около 8.000 человек, из них чуть менее 7500 успешно прошли фильтрацию, т. е. аресту подверглись примерно 6–7 %[808]. В спецлагерях к 1 октября из 354.592 поступивших в них военных (без учета гражданского населения) арестовано было 11.556 человек (т. е. около 3 %), из них агентов разведки и контрразведки противника — 2.083 человека, включая 1.284 офицера[809].
Столь малое число арестованных в сравнении с проверкой на фронте удивительно, так как с прохождением разных стадий системы проверки повышалась и ответственность за сокрытие любого компромата[810]. Искать предателей в спецлагерях, обслуживающих оборонные предприятия, подсказывали данные о засылке немцами агентов в советский тыл для сбора сведений об экономике, проведения диверсий и саботажа[811]. Однако контрразведчиков в ПФЛ поведение «спецконтингента» на производстве интересовало слабо. Если проверяемый «систематически саботирует все мероприятия, поставленные перед спецлагерем и категорически отказывается от работы», то СМЕРШ передавал его в подчиненный местному УНКВД оперативный отдел, чтобы «привлечь к уголовной ответственности как саботажника»[812].
Оперативные отделы[813] в ПФЛ отвечали за вторую и третью группы, а также за весь успешно прошедший фильтрацию «спецконтингент», и в их работе ясно видится желание найти врагов самостоятельно. Речь шла о том, чтобы «вскрыть наличие организованной антисоветской деятельности среди спецконтингента»
