, подвергался ли в плену допросам
[735] и пр. От следователя можно было услышать «Ты был всего десять дней в плену, бежал из плена, личное дело у тебя на руках. Ты мне не нужен. Свободен, иди»
[736].
При ограниченности и непроверяемости информации ключевое значение приобретали нерациональные факторы: производимое проверяемым на следователя впечатление, вера в показания, интуиция. «Разные люди, разные судьбы, — вспоминал контрразведчик о работе на СПП, — и каждую нужно не только проверить, но и прочувствовать»[737]. Его коллега заявил проверяемому: «Тебе я верю. Но запрос в штаб ВДВ я послать должен»[738]. То же и в документах: человек разрабатывается как шпион, поскольку «первичные показания не заслуживают доверия»[739], или напротив — «на допросе произвел впечатление откровенного человека», что столь же важно как показания свидетеля[740].
При этом не существовало чекистов, специализировавшихся на проверке бывших военнопленных. На СПП до января 1943 г. ими занимался прикомандированный сотрудник особого отдела НКВД, после чего судьбу «бывших военнослужащих» решала специальная комиссия в составе начальник пункта, представителей от четырех отделов армии (кадров, политического, особого, укомплектования) и военного прокурора[741]. На ПФП работали проверочно-фильтрационные комиссии из представителей НКГБ, НКВД и СМЕРШа под руководством сотрудника НКВД[742]. В подчинении последнего находились и оперативные группы, которые начали направлять на пункты в начале 1945 г. в связи с большим количеством репатриантов[743]. В феврале такие группы в составе 10–15 работников НКВД и НКГБ уже в обязательном порядке прикомандировываются ко всем ПФП вместе с занимавшимися анкетированием милиционерами[744]. Также на каждом пункте имелся оперативный отдел из 30 человек, который не проводил фильтрацию, но в ходе слежки за контингентом мог добыть интересующий контрразведку материал[745].
В спецлагерях проверку вели особые отделы НКВД/отделения СМЕРШа. «Коллаборационистами» могли заниматься оперативные группы НКГБ[746] или оперативные отделы лагерей. Особый отдел ПФЛ, вопреки часто встречающемуся утверждению, не испытывал проблем с количеством работников: 19 оперативников в ПФЛ № 0205[747], 12 — в № 256[748], минимум 12 — в Камышинском спецлагере[749]. Самое малое число особистов, встречающееся в документах — 6, в марте 1945 г. в не так давно организованном ПФЛ № 0317[750]. Самые многочисленные особые отделы требовал создать Берия в августе 1942 г. — 39 человек, из них 34 непосредственно для ведения следствия
