2.2. Пропагандистская работа в системе проверки
Включение «бывших военнослужащих» в советское идеологическое поле начиналось еще на сборно-пересыльных пунктах — начальникам СПП Западного фронта в начале 1942 г. приказывалось «обратить особое внимание на проведение широкой политико-воспитательной работы»[633]. В 1944 г. у военнопленных, освобожденных союзниками и передаваемых в СССР через Египет и Иран, была изъята вся имеющаяся у них печатная продукция, взамен эшелон был снабжен библиотечками и советскими газетами, а во время стоянки поезда были показаны кинокартины «Два бойца» и «Я — черноморец»[634]. На другом направлении репатриации, в Выборге, политработники также должны были «создать бодрое настроение, ввести людей в курс нашей жизни»[635].
Основной поток репатриантов шел из Германии и подвергался массированной идеологической обработке еще до пересечения границы[636]. На проверочно-фильтрационных пунктах, согласно отчету начальника ОПФЛ, репатриантам читались доклады и лекции, с ними проводились беседы, политинформации, читки газет. На пунктах вывешивались лозунги, плакаты, демонстрировались кинокартины[637]. Указание на проведение масштабной агитационно-массовой работы говорит о том, что в НКВД, возможно, опасались идеологической перековки людей в отрыве от «советской действительности» и хотели посредством политработы лучше понять, с кем они имеют дело[638].
В спецлагерях с контингентом работали политические отделы, подчиненные политотделу УПВИ, позже — отделу специальных/проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР. Наличие политорганов было обязательным — в лагере могло вовсе не быть оперативного отдела, но политруки имелись всегда[639]. Им следовало оправдывать свое существование, что привело к кипучей деятельности и массе отчетных документов.
В ходе настоящего исследования не удалось обнаружить программных директив по политработе или другие следы вмешательства УПВИ/ОПФЛ в работу политотделов спецлагерей. В отчетах не скрывалось, что разъяснительная работа по важным текущим событиям в лагерях для военнопленных вражеских армий и спецлагерях проводилась на одни и те же темы[640]. О «политической стороне» пребывания в ПФЛ вспоминали крайне редко, как правило, в ритуальной манере при критике провинившихся низовых исполнителей: в феврале 1944 г. руководители лагерного отделения «проглядели политическую сторону вопроса о содержании бывших военнослужащих»[641], а в апреле 1945 г. выяснилось, что начальники ПФЛ «недооценивают политического значения поступающих к ним запросов, жалоб и заявлений от контингента»
