. На СПП 31-й армии за тот же период из поступивших 3.856 человек в «органы особого отдела, прокуратуры и прочее» были направлены 143. Помимо этого на участке той же 31-й армии в 1942 г. 291 человек был направлен «непосредственно в органы отдела прокуратуры минуя сборно-пересыльный пункт»
[170].
Пребывание на СПП для «бывших военнослужащих» ограничивалось, согласно правилам, 5–7 днями, сроком, учитывая условия военного времени, феноменально коротким даже для организации дальнейшей отправки в тыл и явно недостаточным для выдерживания должного карантина или проведения следственных мероприятий. Не имевшим подходящей сезону одежды полагался регламентированный минимум, оставшимся без обуви доставались ботинки (выдача валенок «бывшим военнослужащим» запрещалась)[171]. В реальности, однако, все могло быть наоборот: по словам прибывших в начале февраля в Череповецкий спецлагерь, на СПП в Ефремове у них было отобрано воинское обмундирование и выдана «рваная гражданская одежда». По оценке принявшей этап лагерной администрации «среди прибывших есть совершенно босые, большинство обуты в лапти и чуни и на 70 % в одних лохмотьях»[172].
Раненых и больных положение об армейском СПП предписывало отправлять в «специальные госпитали народного комиссариата здравоохранения и НКО», приписанные к спецлагерям[173]. Начальник Главного управления тыла РККА А.В. Хрулев распорядился об открытии по одному такому учреждению в Вологодской, Ивановской, Тамбовской и Сталинградской областях. В самих спецлагерях предполагалось иметь лазареты вместимостью от 60 до 120 человек[174].
Отправляемые на фильтрацию бывшие военнопленные и «окруженцы» находились не в лучшей физической форме. Санитарный отдел УПВИ в мае 1942 г. докладывал, что они «в период пребывания в плену и окружении противника буквально голодали, питаясь нерегулярно, случайно добытой, главным образом, углеводистой пищей. Длительное недостаточное и неполноценное безбелковое питание, без необходимых витаминов в пище, естественно взывало тяжелые нарушения общего обмена, в, частности, авитаминозы». Ситуацию усугубляла и квалификация медперсонала лагерей, впервые столкнувшихся с авитаминозом и принимавших его за другие болезни[175]. Настоящим бедствием был сыпной тиф, завозимый в спецлагеря из сборно-пересыльных пунктов[176], что в итоге привело к введению на СПП карантина для всех прибывающих[177].
Путь в спецлагеря для проверяемых также был весьма тернист. Как отмечал в своей директиве 15 февраля 1942 г. военный совет Западного фронта, в штаб Красной Армии поступали донесения из спецлагерей и СПП о прибытии к ним контингентов без конвоя, продовольственных аттестатов и предварительных заявок. По пути в лагеря люди не то отставали, не то терялись: из 347 вышедших из СПП 20-й армии прибыло лишь 240 человек
