Другим способом поддержания важной для власти идеи, кроме ее постоянного повторения, были реальные действия. Например, приказ № 270 от 16 августа 1941 г., который не мог быть исполнен, но как акт дискурсивного насилия достиг своей цели, прочно связав у адресатов плен с репрессиями. Сюда же стоит отнести отправку всех успешно проверенных офицеров в отдельные штурмовые стрелковые батальоны — решение внезапное и необъяснимое если не рассматривать его как сигнал от власти комсоставу: плен неприемлем.
Противоречивость отношения к проверке и самим военнопленным отражалась в официальной терминологии, словно маскировавшей суть вещей: не проверочные, а специальные лагеря, не штрафные, а штурмовые батальоны, не бывшие военнопленные, а бывшие военнослужащие, которые быстро стали «спецконтингентом» (при этом не слившись с другими категориями — в годы войны обозначение «с/к» использовалось только для них). Прошедшим в лагерях проверку не давали справок и советовали никому не говорить о пребывании в плену и ПФЛ, тем самым скрывая пленных от общества. Только в период репатриации лагеря стали проверочно-фильтрационными, а часть их контингента — «бывшими военнопленными», получающими на руки документы о прохождении проверки.
Вторжения власти в работу системы проверки носили эпизодический характер. Судьба бывших военнопленных не была объектом пристального внимания режима, находясь в зоне его периферийного зрения. Государство не пыталось «пристыдить» вернувшихся из плена фактом пленения: к «чувству вины» в спецлагерях обращались исключительно для повышения экономических показателей. Трудовое использование проверяемых в ПФЛ не может быть однозначно интерпретировано с точки зрения идеологии и политического недоверия. Представляется, что, переориентация идеологической работы на производственное направление имела утилитарный характер и не свидетельствовала об отношении власти к «спецконтингенту».
Периферийность проблемы для властей порождала более высокую, чем в других случаях, активность и самостоятельность низовых структур и отдельных работников спецслужб. Судьба вернувшихся из плена зависела не только от НКВД — «фильтранты» были объектом борьбы различных ведомств. Контрразведка стремилась найти среди них шпионов, командиры частей — немедленно использовать в качестве пополнения, НКО — использовать в строительных батальонах или призвать в армию после проверки в ближайшем тылу, НКВД — получить рабочие руки от НКО, наркоматы и местные органы власти — получить рабочие руки от НКВД. И хотя существовали, в том числе внутри одной и той же структуры, разные видения системы проверки, все признавали принципиальную необходимость ее существования.
