Чем дольше работали ПФЛ, тем больше распространялось противодействие проверяемых: от аполитичного бытового неповиновения до попыток организовать коллективные протесты. Бывшие пленные чувствовали свою правоту и отстаивали ее, протестуя главным образом против долгого заключения и связанного с ним трудового использования. При этом сама по себе идея фильтрации за колючей проволокой не вызывала протестов и, пока проверка активно шла, признавалась необходимостью.
Это объясняется тем, что бывшие военнопленные в ПФЛ подозревали друг друга в работе на противника. Недоверие, меньше свойственное рядовым, было распространено среди офицеров. Для выделения в обстановке всеобщей подозрительности и неопределенности «своих» и «чужих» имелись многочисленные возможности. Деление шло линиям военнослужащие — коллаборационисты, рядовые — офицеры, стахановцы — тунеядцы, проверенные — непроверенные, нештатные сотрудники лагеря вроде чтецов газет и старших бараков — проявляющие открытое недовольство, имеющие награды герои войны — добровольно сдавшиеся в плен и пр.
Общение бывших военнопленных происходило не только между собой. Едва ли не больше, чем друг с другом они контактировали с вольнонаемными рабочими, лагерной администрацией и рядовым персоналом ПФЛ. Ролевые модели заключенного и тюремщика предсказуемо определяли негативное отношение низовой хозяйственной администрации к попавшим в спецлагеря. Однако одновременно существовала прямо противоположная тенденция на нормальное взаимодействие. Похожая ситуация наблюдается и в отношениях контингентов ПФЛ с рабочими предприятий. При этом на оскорбления в свой адрес проверяемые активно реагировали, вплоть до встречных претензий и драк.
Перенося результаты изучения различных структур и практик системы проверки в более широкий контекст социальных связей и политики в закрытом обществе, можно сделать следующие обобщения.
В авторитарных режимах общество, откликаясь на общие директивы, порой действует инициативно и независимо. Когда идеологический курс меняется, но публично признать ошибочность предшествующих установок власть не может или не хочет, граждане продолжают считать нормой старые убеждения и практики, в определенной мере действуя против системы. Примерно это произошло, когда в годы войны руководство страны пыталось использовать бывших пленных как пополнение для армии и рабочих для промышленности, но рядовые граждане зачастую не хотели вступать с ними в какие-либо профессиональные отношения. Даже в период оттепели реабилитация бывших пленных встречала сопротивление
