, то в период репатриации картина меняется. Выдаваемые проверочно-фильтрационными комиссиями документы «в некоторых лагерях и СПП» можно было купить, также как получить от прошедших проверку репатриантов, которые без проблем проходили ее повторно
[966]. В послевоенном Ленинграде сотнями выявлялись бывшие пленные, проживавшие на нелегальном положении и никогда не проходившие никаких проверок
[967].
В ПФЛ протест проверяемых можно увидеть в нарушении лагерного режима. Бытовые проступки отличались многообразием: «игнорирование» командиров рот и взводов[968], выраженное в нежелании подстричься неисполнение приказа[969], подделка документа на получение табака, систематическая вырезка кочней капусты, пререкания, ругань нецензурными словами, хищение овощей, приписка «мертвой души» в список для получения продуктов[970], пьянство, сон на производстве и уход с него, «оскорбления командиров», «уход с работы на базар»[971] и т. д. Главной целью было уклониться от принудительного труда, в чем проверяемые порой проявляли изобретательность: «рабочий цеха № 17 Федальченко 26 декабря самовольно ушел с работы, заявив мастеру, что его вызывают на допрос, чем обманул мастера цеха»[972].
Более активным приемом сопротивления были письма на волю, причем не обязательно в официальные органы: «в лагерях сотни тысяч. Каждый из них пишет или товарищу по армии, или по партизанскому отряду, или находит возможность передать всю неприглядную правду о себе родным»[973]. Первой сложностью было достать писчий материал — имеющиеся прошения и даже письма Берии и Сталину часто написаны на случайных обрывках бумаги[974]. Вторым препятствием были режимные ограничения: «пишем, а по-скольку переписка запрещена, то письма бросали по дороге с работы. Видимо, нашлись добрые люди, переправили по назначению»[975].
Отправка писем на имя первых лиц государства была доступной для всех формой борьбы за свои права. Многие попавшие в репрессивный механизм писали лично Сталину[976], но этот поступок требовал определенного мужества и, главное, чувства собственной правоты. Основной темой посланий было несогласие не с самой проверкой в лагере, а с долгим в нем содержанием. Апеллирование к вождю давало эффект — такие жалобы либо сразу шли в УПВИ, либо отсылались туда из секретариата ЦК, после чего в спецлагерь шел запрос по изложенным в письме фактам. Зачастую выяснялось, что авторы писем к этому моменту уже были проверены и освобождены (возможно, что и задним числом)
