.
Моральный облик глав лагерной администрации хорошо иллюстрирует список злоупотреблений начальника ПФЛ № 0205: сожительство с сотрудницами лагеря, понуждение к сожительству женщин из числа проходивших проверку, сопровождавшееся дебошами и скандалами коллективное пьянство в рабочее время, незаконное и частично бесплатное представление рабочей силы из проверяемых ликеро-водочному заводу[856].
Увольнения начальников лагерей не были редкостью, но смысл их был не в наказании, а скорее в перетасовке кадров. Не успел майор К.С. Романов, допустивший массовую смертность в лагере военнопленных № 213, со скандалом покинуть должность[857], как через два месяца был назначен начальником нового ПФЛ № 0326[858].
В то же время лагерное начальство не было полностью изолировано от «спецконтингента». Спустя много лет один из проверяемых вспоминал, что начальник лагерного отделения «оказался очень хорошим человеком», который ободрил прибывших, огласив примерный срок проверки и ее цели: «Нам он своей речью сильно духа прибавил»[859]. К начальникам лагерей обращались с разными просьбами: например, сохранить на воле описанные финотделом как брошенные комнату и вещи, помочь родственникам, разрешить встретиться с ними или выехать в отпуск. Каждый вопрос рассматривался индивидуально, четких критериев для отказа не существовало, при этом часто разрешались вещи, прямо противоречащие указаниям НКВД по режиму[860]. Так, в ПФЛ № 048 в марте 1944 г. отдельных проверяемых отправляли за пределы лагеря без конвоя, отпускали в отпуска, выдавали командировочные удостоверения и даже разрешали посещать режимный город Москву. Судя по тому, что в приказе НКВД по этому поводу речь не идет о взяточничестве[861], можно расценивать эти факты как проявление неформальных отношений между «спецконтингентом» и руководством лагеря.
У заместителей начальников ПФЛ, руководивших отдельными направлениями работы, и их подчиненных отношение к «бывшим военнослужащим» могло быть настороженно-неопределенным. Так, в Грязовецком лагере политрук допускал, что, в случае высадки немецкого десанта в его задачу будет входить «освобождение контингента (в первую очередь особо опасного — продавшихся противнику и изменивших нашей социалистической Родине)»[862]. Один из работников того же спецлагеря заявил, что среди проверяемых «имеются всякие, много и хороших, но есть и враги народа, которые постараются использовать отсталых людей в своих целях и попытаются совершить побег»
