И он снова принялся вычерпывать воду из лодки, и опять шипящую задожденную тишину прорезал голубиный звук, издаваемый консервной банкой, и снова раздались жидкие всплески воды.
Сергей подошел к лодке. Синие перекладины блестели, а там, где краска облупилась, были черные пятна. Лодка была грязной и холодной, и трудно было представить себя в этой мокрой лодке, трудно было представить, как придется ему поднять холодную и скользкую от ила железку, звено тяжелой гусеницы, бросить ее за борт, а самому усесться на мокрую перекладину.
Он вынул из кармана приемник и стал слушать музыку. Сергей был зол на отца, будто он, его старый отец, обманул его с этой утренней зорькой, наобещал интересных вещей, а сам теперь виновато вычерпывает воду из худой своей лодки и уверяет, что в дождь иногда можно наловить лещей.
«Все может быть, — думал он. — Но надо быть идиотом, чтобы сидеть под этим дождем посреди залива в мокрой лодке и смотреть на поплавки».
Отец, подтянув голенища резиновых сапог, казался кривоногим и паукастым. Сапоги его блестели. Он готовился ловить рыбу и, наверно, ни о чем не думал. Или думал только о рыбе, забыв о вчерашних своих измышлениях, о прошедших эрах, эпохах и периодах, о тех нереальных глубинах, откуда явился он сам, кривоногий человек в блестящей, мокрой резине.
— Ну вот, — сказал отец, — все в порядке. У тебя тоже накопилась вода в лодке.
— А черт с ней! — сказал Сергей.
Отец, улыбаясь, смотрел на сына, лицо его было мокро, и вдруг он сказал:
— Молодец… Ты здорово вчера сказал о рулях. Молодец!
Сергей» поморщился. Ему неприятно было слышать это сегодня. Он шагнул в свою лодку и принял из рук отца ржавую консервную банку.
Вода за бортом была прозрачная и теплая, и в этой теплой воде, внизу, на илистом сером дне, ярко белела очищенная картофелина, которую Сергей уронил вчера в потемках и не достал.
— Это слишком большая роскошь, — сказал Сергей раздраженно.
— Что именно? — спросил отец.
— Не каждый может позволить себе…
— Что позволить? — спросил отец.
— А может, я ошибаюсь…
Отец внимательно смотрел на сына и ждал объяснений. Сергей зачерпнул банкой мутную воду, скопившуюся на дне лодки, и услышал все тот же знакомый, гулькающий звук — «груль».
— А ну ее к черту! — сказал он и бросил банку на дно. — Все равно вода.
— Ты что-то хотел мне сказать? — спросил отец.
— Я говорю… твои рассуждения — все это чушь… Я говорю — это роскошь… Отвлеченное мышление…
— А-а-а, — протянул отец.
