Сергей сразу как-то напрягся.
— Ничего я не считаю. Трясучки, говорю, просто нынче много из-за машин, из-за тряпок разных импортных.
— Ну и пусть. Выходной сегодня, вот этот мужик возле машины его проведет, а так бы напился. Лучше, что ли?
Сергей пожал плечами.
— Почему обязательно напился… А может, в кино бы пошел, кто его знает. Но верх счастья чувствовать от того, что машина есть, тоже как-то это, знаешь…
— А что? Кто-то марки собирает, кто на книжки всю жизнь зарплату тратит. У каждого свое. Кому-то нравится всю жизнь у пробирок просидеть, кому-то на заводе горбатиться, кому-то по-другому хочется жить. Пусть каждый живет как хочет.
— Как хочет… — Сергей потупился, снова вскинул голову. — Славка, ты давно в горах был?
Славка, наморща лоб, едва вспомнил: пять лет назад.
— Ты же говорил, тебе машина нужна, чтоб в горы ездить. В горы хочется! Так ведь тысячу раз можно было за это время съездить в горы. Или, думаешь, на машине приедешь — горы лучше будут? А на мотоцикле — уже не то! — напористо выговорил Сергей и повернулся к Витьке. — Что ж, получается, Славка хочет?
— А ты сам-то чего хочешь? — занервничал Славка.
— Не знаю… Ну, может, умом своим жить хочу. И не только ради своего довольства.
— А ради чьего довольства? — ухмылисто скосил губы Виктор. — Для людей, что ли? Никому же ничего не надо, Сережа! Я вон работаю, как посмотрю, так… Разных людей вижу и скажу: всем охота одного — хорошо жить, удовольствия все иметь. А для людей… Это, знаешь… У меня вон дружок один неделю назад на «Волге» под КамАЗ залетел. Самого едва живого в больницу, машина ночь бесхозной стояла. Всего ночь! Всю растащили! Все, что можно было, поснимали! Никто не подумал, что у человека без того горе. Вот и живи для людей.
— Живой друг-то?
— Лежит еще, неизвестно, что будет. Нет, Сережа, сейчас чужое горе никого не волнует. Все — только для себя.
— Справедливости ради хочу заметить, — сказал Сергей, — внутренности из машины твоего друга мог один кто-то вытащить.
— Правильно. Потому что другим ничего не осталось.
— Ну вот смотри, смотри, — подхватил друга Славка. — У меня начальник, у него есть дача. И строили ее и обрабатывают рабочие в свое рабочее время. Я вот думаю своей головой: ему же лучше, чем капиталисту — тот из своего кармана платит тем, кто работает на него, а этот — из государственного!
— Хы, хочешь жить — умей вертеться. Я тебе этих случаев могу рассказать вообще… Уши обвиснут. Всяких повидал. Не ради какого-то там будущего надо жить, — расходился Виктор, но не горячился, просто открывшуюся в последние годы правду на жизнь выговаривал, — надо, чтоб сейчас все было, все удовольствия. Сейчас, сегодня, а потом… вообще, может, ничего не будет. Вот спортом занимался. Все отдавал, думал, это главное в жизни, перспектива, сам знаешь, какая была: самый молодой мастер в республике. Теперь все те, кого я раньше как хотел делал, — международники. А теперь гляжу — зачем это надо? Тренировки, тренировки — это же от всей жизни отказаться. И здоровье свое испортишь: большой спорт — не физкультура. Это нервы, перенапряжение. Жить надо, наслаждаться.
