Харальд спрашивает:
— Что вчера было?
— Лучше тебе не вспоминать этого, — отвечает Ульв одноглазый.
Харальд говорит:
— Помнится мне, кого-то я убил вчера, но кого — не припомню.
— Это было бы полбеды, — отвечает Ульв. — Тут вира будет подороже.
Тогда Рагнар подходит и говорит:
— Вот что было, Харальд: ты попросил у конунга руку Эллисив.
— А Эллисив? — спрашивает Харальд.
— Что слушать бабьи слова, — отвечает Ульв одноглазый, но Рагнар продолжает:
— Эллисив унизила тебя, напомнив, что твой род потерял престол в Норвегии, а конунг прибавил, что у тебя нет ничего за душой, кроме громкого имени.
Харальд вздохнул невесело и говорит:
— Прав конунг: пока на престоле Свейн, а мы в изгнании, так оно и есть.
— Но ты поклялся конунгу, — говорит Рагнар, — что мир перевернёшь, а всё-таки женишься на Эллисив.
Харальд спрашивает Ульва:
— Верно это?
— Верно, — отвечает Ульв.
— Одного не пойму, — говорит Харальд, — зачем мне так уж сдалась Эллисив?
Рагнар говорит:
— Ты спел об этом песню.
— Мало ли что поют в песнях, — говорит Харальд.
— Это нам, варягам, ведомо, — отвечает Рагнар, — а руссы говорят: из песни слова не выкинешь, и конунг так сказал.
Харальд задумался, а Рагнар снова продолжает:
— Не мне напоминать тебе, Харальд, что варяги никогда не нарушают клятвы. Страшнее не было бы позора для всего нашего племени. Прости, мне пора, — сказал он, и все удивились, как Рагнар разговаривает с братом Олава конунга и откуда у него новый синий плащ, а Рагнар ушёл.
— Пойду умоюсь, что-то я ничего не пойму, — говорит Харальд.
Он вышел из дома и, спустившись к берегу Днепра, вошёл в воду с головой. И когда достаточно освежился, вышел по пояс и увидел на берегу множество простого народа, рабов и смердов, и все показывали на Харальда, смеялись и кричали:
— Вот он, варяг Харальд, над которым посмеялась Ярославна! Смотрите — стоит мокрый, как курица!
Харальд решил, что это наваждение, и снова ушёл с головой в воду. И когда вышел, увидел, что народа на берегу уже нет, а стоит один грек, бывший с конунгом на пиру. И Харальд опять подумал, что это наваждение, но грек заговорил:
— Свежая прохлада возвращает нас к жизни, не так ли, Харальд?
Харальд говорит:
— Ты кто такой?
— Я твоя дорога и твоя пристань, — отвечает грек. — Сам Спаситель посылает меня к тебе в трудный час.
— Что тебе надо? — спрашивает Харальд.
— Нехорошо тебе, опозоренному, оставаться в Киеве, — говорит грек. — А благословенный василевс, царь и император священной Византии, будет рад принять тебя на почётную службу. Мы наслышаны о доблести варягов.
