…Она пришла, чтобы обеспечить победу своему — ну, как его теперь назвать? — другу. Если они расстались без скандала, то он теперь, несомненно, «друг». От размышлений ее отвлек дружный вопль зала, и Жанна привстала вместе со всей галеркой.
«Ох, нельзя расслабляться, а то поколотят моего… друга».
Миша, видимо, пропустил сильный удар, и теперь стоял, полусогнувшись. Судья, придерживая суетившегося противника, что-то спрашивал у Миши, заглядывая под его шлем. Но тут, к счастью, прозвучал гонг.
— Подсуживают, блин, Дарееву… — заканючил кто-то из сидевших рядом подростков.
— Все в пределах регламента, — завозражали другие. — Он фаворит, один к пяти…
— Поэтому и подсуживают. Бабки боятся потерять.
«Специалисты» еще спорили, когда объявили третий раунд и прозвучал гонг.
— В восьмом раунде он его вырубит. Я сам на это поставил, — сказал кто-то позади.
«Мишку — «вырубят»?! — ужаснулась Жанна. — Что угодно, только не это!»
Раунд закончился без особых эксцессов, а она совсем забыла, зачем сюда шла. А зачем она сюда шла?
Восьмой раунд начался под нарастающий — даже не ропот, а угрожающий гуд зала. Бой становился все ожесточеннее, все чаще в ход шли ноги. Соперник был на полголовы выше Майкла, и чтобы достать его по-настоящему, он выполнил акробатический номер — как в карате, развернувшись, в прыжке ударил верзилу ногой в висок, чего тот никак не ожидал. Прикрывая по инерции челюсть, он полетел на помост. Судья сосчитал над поверженным до девяти, и тот поднялся.
— Ну, Дареев себе верен! Теперь проиграется пару раундов, чтобы спонсоров не подвести, и добьет этого чувака за десять секунд до гонга, — уверенно, на публику, разглагольствовал голос сзади.
«Может, я пойду? — подумала Жанна. — Где ж наши-то сидят?»
Начала разглядывать публику и нашла и шефа, и Диану, и Анжелу, одетую во что-то ярко-розовое.
«Да нет, погожу. Интересно, как это все закончится».
Все произошло именно так, как предсказывал доморощенный комментатор. Оба спортсмена были измотаны, но Миша все-таки выбил противника мощным правым в челюсть. Тот отлетел, раскинув руки, а судейского отсчета уже не было слышно, потому что зал скандировал: «Да-ре-ев, Да-ре-ев!»
Поверженного подняли и под руки отвели на место.
«Господи, за что ж он его так?! — с неприязнью подумала Жанна, некстати вспомнив свой кухонный позор. — Не мне одной за самонадеянность наподдали».
Миша никуда не уходил, шлем и перчатки с него сняли, и он приветствовал поклонников, обходя ринг по периметру. На секунду дольше задержался перед ложей, где сидели коллеги.
