Но тут, на счастье, она столкнулась с бывшей одноклассницей, старой подружкой Кирой Морозовой. Встретились они случайно, в маленьком бистро, где Кира задумчиво прихлебывала кофе без сливок и сахара, а Наташа поджидала ушедшего «по делам» Георгия в компании молочного коктейля и ломтя клубничного торта.
Подружки обрадовались, даже расцеловались и стали болтать о том о сем, как могут болтать только две двадцатилетие особы, встретившиеся после долгой разлуки. Конечно, болтала в основном Наташа. Кире же, которая так и не оторвалась за прошедшие годы от подола своей матери, рассказывать было, в сущности, нечего. Зато она отлично слушала, в нужных местах ахала и мечтательно улыбалась, и по ней видно было — завидует. Рассказ о своей невероятной любви и невероятном же счастье Наташа завершила просьбой — пусть Кира станет свидетельницей на ее свадьбе, потому что другой такой подруги у Наташи нет и не будет!
— Да и ты сама повеселишься, развеешься, — убеждала Наташа свою подругу, чувствуя превосходство над ней и готовясь теперь оказывать ей всяческую заботу и покровительство. Теперь, похорошевшая и счастливая, она имела на это право.
— Да уж, повеселюсь, — вздохнула Кира, болтая ложечкой в чашке. — Мама меня или не отпустит, или сама со мной пойдет. Сама вряд ли, у нее дел много, а вот Галю снарядит…
Наташа тоже вздохнула. Только тети Гали и не хватало на ее свадьбе, замысливавшейся как богемно-молодежное мероприятие! Будь там куча престарелых родственников и родственниц, еще куда ни шло…
— И никак не отвяжешься?
— Можно попробовать, — повеселела Кира. — Они ж меня только в театр спокойно отпускают, да в парикмахерскую, да вот еще по магазинам, как сегодня… Во сколько регистрация, в два? Так я скажу, что пойду в салон, потом в театр, а сама к тебе. В девять мне надо быть дома… Но тут уж ничего не поделаешь!
— Отлично, — отозвалась Наташа, выглядывая в окно. — О, а вот и Георгий!
Егорушка принес невесте красную розу, был представлен подруге и так элегантно склонился над ее рукой, что у Наташи неприятно екнуло внутри. Кира тоже не осталась равнодушна к явлению чернокудрого красавца. На ее лице ничего особенного не отразилось, но Наташа-то знала свою подругу с первого школьного звонка и изучила ее достаточно хорошо!
Но переигрывать ситуацию было поздно, и Кира пришла к Наташе утром в день свадьбы, чтобы помочь ей одеться. Ради подруги Кира изменила своему любимому белому цвету, нарядившись на этот раз в потрясающее светло-оранжевое платье — от Валентино, как она без малейшего оттенка хвастовства пояснила Наташе. Оранжевое шло Кире, на бледные губы и щеки ложились пламенные отблески, черные волосы струились но плечам, глаза блестели, и платье так нежно подчеркивало хрупкость ее фигуры, что невеста моментально почувствовала себя толстой коровой. Трепетно выбранное платье оказалось ворохом дурацких юбок, кринолин — антикварным излишеством, прическа — нагромождением глупых овечьих кудряшек. От нового видения самой себя и окружающего мира Наташа вдруг расплакалась и успокоилась только тогда, когда увидела, что Кира плачет вместе с ней. Оказывается, перед свадьбой невесте полагается плакать! Кира похвалила и платье, и туфли, и прическу и помогла Наташе с макияжем, и Наташа простила ей модную худобу, простила Валентино, потому что у нее-то, у Наташи, был Егор, а у Киры никого не было!
