Анна закрыла свою четырехкомнатную квартиру на два замка и вызвала лифт. Спустившись в вестибюль, она улыбнулась своему любимому портье, который поспешил открыть ей дверь.
— Доброе утро, Сэм, — поздоровалась Анна, выбежала из Торнтон-Хаус на 54-ю Восточную улицу и направилась к Центральному парку.
По будням она всегда делала круг по Южному кольцу. По выходным, когда лишние несколько минут не имели значения, пробегала более длинный круг в десять километров. Сегодня эти минуты значение имели.
Брайс Фенстон тоже встал еще до шести утра, поскольку и у него была назначена ранняя встреча. Принимая душ, он слушал утренние новости.
«Еще один ясный солнечный день, ветер слабый, юго-восточный», — щебетал женский голосок, когда он выходил из душа. Серьезный мужской голос сообщил, что индекс «Никкей» в Токио поднялся на четырнадцать пунктов, а гонконгский «Хан сен» опустился на один. Биржевой индекс лондонской «Файнэншл таймс» пока не решил, куда двигаться ему. Фенстон подумал, что на курс акций «Фенстон-банка» ни то, ни другое сильно не повлияет, так как о его удачном ходе знали только два человека. С первым он сегодня завтракал в семь часов, второго увольнял в восемь.
Без двадцати семь Фенстон был уже одет. Он взглянул на отражение в зеркале — ему бы хотелось быть сантиметров на пять повыше ростом и на те же пять сантиметров потоньше в талии. Впрочем, это можно поправить — нужны только хороший портной да пара ботинок со специальными стельками. Еще ему бы хотелось снова отрастить волосы, но время не пришло, слишком много эмигрантов из Румынии могли бы узнать его.
Хотя отец Фенстона был трамвайным кондуктором в Бухаресте, всякий предположил бы, что безукоризненно одетый мужчина, спускающийся по ступенькам роскошного особняка на 79-й Восточной улице, родился где-нибудь в Верхнем Ист-Сайде. И только очень хороший наблюдатель заметил бы в мочке его левого уха маленький бриллиант — изыск, который, по мнению Фенстона, выделял его среди более консервативных коллег.
Он расположился на заднем сиденье своего лимузина и рявкнул:
— В офис.
Он нажал кнопку на подлокотнике, и между ним и водителем с легким жужжанием вырос дымчато-серый экран. Фенстон взял с соседнего сиденья номер «Нью-Йорк таймс». Когда лимузин повернул на ФДР-драйв, он изучал финансовый раздел, а когда остановился у Северной башни, добрался до некрологов. Ни одна газета не напечатает до завтрашнего дня тот некролог, который нужен ему, но, справедливости ради, следовало заметить, что никто в Америке и не знал, что она мертва.
