Данкен подобрал один свиток. Тот захрустел в пальцах юноши. Написанное с трудом поддавалось прочтению. Кто-то родился, кто-то умер, кто-то обвенчался, падеж унес дюжину овец, от волков нет никакого спасу, ранние заморозки погубили урожай, снег выпал только под Рождество. Данкен бегло просмотрел остальные свитки. Везде то же самое. Приходские книги, летопись монотонной деревенской жизни. Рождения, смерти, свадьбы, мелкие происшествия, сплетни кумушек, пустяковые страхи и радости, лунное затмение и вызванный им ужас, пора звездопада, появление в лесу первых подснежников, яростные летние грозы, пиры и праздники, богатые жатвы и неурожаи — словом, подробное описание местных достопримечательностей, труд деревенского священника, настолько погруженного в повседневность, что ему, похоже, было все равно, что творится на свете в целом.
— Она рылась в этих книгах, — проговорил Данкен, обращаясь к Эндрю, — искала, очевидно, какое-нибудь упоминание о Вульферте, некий намек на то, что сильнее всего ее занимало; искала — и не нашла.
— Однако она должна была сообразить, что Вульферта уже нет в живых.
— Ее интересовал не сам Вульферт, — отозвался Данкен. — Она разыскивает амулет — дьявольское, по вашему выражению, изобретение.
— Признаться, не понимаю.
— Вас, верно, ослепило пламя свечи, все ваше благочестие, — бросил Данкен. — Или оно напускное?
— Да как сказать… — Протянул Эндрю. — Но, в общем, милорд, я человек честный, хотя отшельник из меня никудышный.
— Вы не видите дальше собственного носа, — сказал Данкен. — Вы не можете принять того, что бесовская штучка, глядишь, и пригодится добропорядочным христианам. Вам кажется недостойным признать заслуги чародея. Между прочим, в иных землях, где все поголовно христиане, к чародеям относятся с величайшим уважением.
— От них попахивает язычеством.
— Нельзя огульно отвергать древние обычаи и верования на том лишь основании, что они не христианские. Так или иначе, леди Диана искала то, что принадлежало чародею.
— Вы забываете об одной вещи, — произнес Эндрю вполголоса. — Она сама может быть чародейкой.
— То бишь колдуньей? Образованной ведьмой?
— Ну да, — ответил Эндрю. — Как ни назови, суть остается прежней. Вот о чем вы забыли.
— Пожалуй, — согласился Данкен, — пожалуй.
Сквозь высокие и узкие проемы в церковь проникали лучи полдневного солнца, весьма напоминавшие те, которыми, по воле художников, сопровождались в церковных книгах изображения святых. Окинув взглядом немногие уцелевшие после бесчинств Злыдней витражи, Данкен на мгновение задумался о том, сколько денег пришлось выложить крестьянам на цветное стекло. Неужели набожность местных жителей была столь велика, что их не смущали никакие расходы? Или же за изготовление и установку витражей заплатили наиболее зажиточные — трое? четверо? пятеро? — приобретя тем самым славу праведников среди односельчан и уверенность в благосклонности небес? В лучах солнца танцевали крошечными мотыльками пылинки; они как бы наполняли свет движением, словно были живыми сами и стремились оживить все вокруг. А в тени — да, ошибки быть не могло, — в тени что-то шевельнулось.
