Данкен схватил Эндрю за руку.
— Там кто-то есть. Вон там, в углу. — Он показал пальцем.
Отшельник прищурился, стараясь разглядеть то, что увидел юноша, потом хихикнул и облегченно вздохнул.
— Это Шнырки.
— Шнырки? Черт возьми, какой такой Шнырки?
— Я называю его так потому, что он вечно шныряет вокруг да около, выискивая, чем бы поживиться. Вообще-то, он, разумеется, носит другое имя, однако нам с вами его не выговорить. Как бы то ни было, он охотно откликается на Шнырки.
— Ваше краснобайство однажды доведет вас до беды, — проронил Данкен. — Я всего лишь спросил, кто такой…
— Я думал, вы знаете, — удивился Эндрю. — Мне казалось, я упоминал о нем. Шнырки — один из местных гоблинов. Он здорово докучает мне, поэтому особой любви я к нему не испытываю, но дело с ним иметь можно.
Пока они разговаривали, гоблин выбрался из угла и двинулся по направлению к людям. Он был невысок ростом — где-то по пояс взрослому человеку; в его облике прежде всего бросались в глаза огромные, заостренные кверху уши и лукавое выражение лица. В одежде он, по-видимому, предпочитал коричневые тона; по крайней мере, именно такого цвета были и куртка, и штаны, плотно облегавшие его ноги, которые сильно смахивали на паучьи лапы, и колпак, утративший от старости всякое подобие первоначальной формы, и даже башмаки с причудливо загнутыми носками.
— Теперь тут можно жить, — заявил Шнырки, обращаясь к Эндрю. — Теперь тут не так воняет святостью, а то прямо деваться было некуда. Верно, придется поблагодарить грифона. Нет лучшего средства против святости, чем грифоний помет.
— Ты снова дерзишь! — процедил Эндрю.
— Пожалуйста, — фыркнул гоблин, — могу и уйти. Всего хорошего. Вот и проявляй добрососедские чувства…
— Минуточку, — вмешался Данкен. — Будь снисходителен, пропусти слова отшельника мимо ушей. Он слегка погорячился — должно быть, оттого, что у него не все получается так, как следовало бы.
— Вы так думаете? — осведомился Шнырки, покосившись на Данкена.
— Мне кажется, такое вполне возможно, — ответил Данкен. — Сэр Эндрю рассказывал мне о своих тщетных попытках разглядеть что-либо в пламени свечи. Правда, по-моему, праведниками становятся несколько иначе, но я могу ошибаться.
— А вы, похоже, будете потолковей, чем тот ссохшийся тип, — одобрительно заметил Шнырки. — Если поручитесь честным словом, что не подпустите его ко мне и заставите держать рот на замке, я исполню то, зачем пришел.
— Обещаю приложить все усилия, — сказал Данкен. — Так зачем же ты пришел?
