Сетон ушла, оставив ее наедине с воспоминаниями о юном Джемми. А пока королева оплакивала прошлое, которое могло быть совсем иным, ее верные друзья спрашивали друг друга, как случившееся может повлиять на ее будущее.
Елизавета пришла в ужас, узнав об убийстве регента, которого считала своим союзником, готовым исполнять ее желания. В ее планы входило оставить его правителем Шотландии. К тому же в последнее время она надеялась, что он избавит ее от королевы Скоттов. Со времени восстания северных католиков она была одержима этой идеей. И почти обезумела, когда единственная, как ей казалось, надежная возможность ее осуществить исчезла из-за убийства Морэя.
Прежде всего она велела схватить посла Марии в Англии, Лесли, епископа Росского, и отправила его в Тауэр.
Она тотчас поняла, что ее опасения имели основания. Друзья Марии в Шотландии под предводительством Хантли и Аргайла выступили на Эдинбург. Керколди Гранджский, хранитель замка, сожалевший о своей измене королеве, когда он возглавил войска Морэя у Карберри Хилла, присоединился к лордам горной Шотландии. Фернихерст, однажды предложивший Марии убежище в своем замке, если она сможет сбежать от своих английских захватчиков, перешел границу. А Леонард Дакр, за которого Мария так успешно ходатайствовала перед Норфолком, что ему удалось не потерять все семейные владения, собрал трехтысячный отряд, и на севере вновь вспыхнуло восстание.
Если бы Марии удалось бежать, ее уже ждала бы целая армия.
Осознавая опасность, Хантингдон и Шрусбери удвоили охрану в Татбери. Они понимали, что готовятся новые планы освобождения королевы, и были убеждены, что никогда еще шансы Марии на побег не были столь высоки.
Но Мария постоянно думала о Норфолке, находившемся в Тауэре. Только в одном она нуждалась больше, чем в свободе, — в любви. Щедрая по натуре, она изливала свою любовь на всякого, готового принять ее; и хотя она знала Норфолка только по письмам, но готова была подарить ему свою преданность.
Ей хотелось быть верной, приносить себя в жертву; она стремилась к совершенным отношениям, которых не получила в трех предыдущих браках.
«Дорогой милорд, — писала она. — Мне бы хотелось знать, обрадует ли Вас, если я отважусь на рискованный шаг. Если на то будет Ваша воля, то меня не испугают опасности…»
Ответа от Норфолка не последовало, и она написала снова:
«Если Вы считаете, что опасность слишком велика, поступайте, как сочтете нужным, но дайте мне знать, как Вы желаете, чтобы я поступила, поскольку ради Вас я готова навсегда остаться узницей или подвергнуть свою жизнь риску для Вашего и моего блага…»
