— Похвальное намерение, — тряхнул головой ослик, которого так и подмывало сказать кому-нибудь гадость, — конечно, при условии, что ты сможешь летать. Твои перья — вон они, валяются на полу…
— Перья вырастут, — и Торо продолжал склевывать зерно.
— Конечно, вырастут, — поджал ногу Келе и взглянул кверху, ища у филина поддержки.
— Вырастут, — сонно моргнул Ух.
Мишке не хотелось ссориться с Келе, но и смириться с таким поражением он тоже не мог.
— Чем болтать попусту, лучше сосну малость, — кивнул он, словно сам с собой соглашаясь, и втайне надеялся, что кто-нибудь да придерется к его словам, но никто ему не возразил.
Через несколько минут все обитатели хлева мирно посапывали. Даже Торо закрыл глаза. Только Мишка не спал: внутри тяжким комком давила обида.
Холода все еще не отпускали. Едкая стужа вытравила все признаки жизни в природе, ледяной рукой стиснула все живое: ручей промерз до дна, птицы замертво падали с веток деревьев, дикие звери не двигались с насиженных мест, пытаясь сохранить остатки тепла, поддерживающие в них жизнь.
Замерзших птиц подбирала Карак, лиса, но и Ух не брезговал ими. Тут уж не до стыда — приходится и падалью перебиваться. Правда, в хлеву он говорил всем, что охотится на мышей. Ух пытался даже выловить воробьев из соломенного стога, но напрасно: Чури забились глубоко внутрь, лишь однажды выпорхнул из стога какой-то вспугнутый воробьишка, и филин мигом подхватил его.
— Да-а, — вздохнул Ух, что ни говори, а лучше теплой пищи ничего не придумаешь… — И, взбодрившись, он полетел над занесенными снегом полями в надежде, что вдруг да подвернется и еще какая-нибудь добыча. Но ничего подходящего не попадалось. Вся округа точно вымерла. Воздух был застылый и такой плотный, что треск далеко в лесу какой-нибудь ветки раздавался ружейным выстрелом. Ух решил слетать в сторону леса — не велико расстояние для филина, — как вдруг внезапно застыл, словно наткнулся на стену.
На снегу лежал замерзший дикий козленок.
Филин опустился пониже, как следует разглядел в камень закоченевшую тушку, затем опять взмыл вверх: с козленком ему все равно было не справиться. Может, повезет и за садами подвернется какая птаха или мышь, подумал он, и опять опустился так низко над землей, что чуть не столкнулся с Карак, лисой. Ух предостерегающе зашелестел крыльями.
— Не порть мне охоту, Карак, а за это я сообщу тебе добрую весть.
— Любопытно, что это за добрая весть! — проворчала лиса, усаживаясь на снегу.
