Но винить было некого – только самого себя.
– Винсенто!
Вин резко остановился в сверкающем позолотой холле, увидев, что его ждет Джузеппе.
Только объяснений с так называемым отцом ему сейчас не хватало. Вин выругался про себя. Сейчас еще Джузеппе обрушит на него упреки, когда он и без того терзает сам себя.
– Ты что-то хотел? – выдавил он сквозь зубы.
Джузеппе подошел ближе. В своем парадном смокинге он выглядел очень представительно.
– Я хотел поговорить.
– Только, пожалуйста, покороче.
– Я всегда знал, что ты не мой родной сын. – Он смущенно улыбнулся. – Я был достаточно краток?
Вин ошеломленно посмотрел на него:
– Что?
Пожилой господин покачал головой:
– Винсенто, у твоей матери глаза были голубые, как у меня. Разве возможно, чтобы у нас родился ребенок с такими темными, как у тебя, глазами?
Эти слова потрясли Вина, который двадцать лет таил свою тайну.
– Но мать много лет брала у тебя деньги. Почему же ты не послал ее к черту, если я не твой сын?
– Потому что ты именно мой. – Он шагнул вперед. – С того момента, как я взял тебя, крошечного, на руки, я стал твоим отцом.
Вин ясно представил тот миг, когда сам впервые взял на руки новорожденного сына. Он еще ярко помнил это ощущение.
Джузеппе положил ему руки на плечи.
– Мне не было дела до того, что покажет анализ ДНК. Я любил тебя. Ты был и есть мой сын. И всегда им будешь.
Вин почувствовал, что у него кружится голова, словно он залпом выпил бокал шампанского. Пол под ним покачнулся.
Он страшно ошибался. Будучи уверен, что никогда ни в чем не ошибается, он оказался кругом не прав.
Он-то считал, что ничего не боится. А сам боялся целых двадцать лет.
Все эти годы он прятался от Джузеппе и Джейн, прятался от чувств, от жизни. Из-за чего? Из-за ничего не стоящей, никчемной тайны?
В своей сознательной жизни он стремился все контролировать и ни к кому не привязываться, чтобы никогда не испытать боль утраты. И когда он, сам того не желая, полюбил Скарлетт, это настолько его напугало, что он решил: нужно подчинить ее себе, сделать своей рабыней.
Да неужели он всерьез рассчитывал управлять ею с помощью какого-то листка бумаги? Перед ней он был абсолютно бессилен. И никакой брачный контракт на свете не мог это изменить.
«Я люблю тебя, Вин. А ты любишь меня. В этом-то все и дело, ведь так? Ты боишься любить меня».
Джузеппе печально вздохнул:
– Как жаль, что я не знал, что ты именно поэтому избегал нас. – Он взглянул на жену, которая тем временем подошла к ним и встала рядом, а потом к ним присоединилась и Мария. – Мы глупо поступили, что молчали, просто не хотели дать тебе еще один повод сторониться нас.
