Не поднимая глаз, Эмма еле заметно раскачивалась вперед и назад, рассматривая свои ноги.
– Для меня было чудом находиться на сцене. На репетициях и у балетного станка в классе я забывалась, целиком захваченная танцем. Даже когда мне бывало больно или тяжело, балет дарил счастье. Он был моей жизнью.
Эмма вскинула взгляд, сверкнувший гневом.
– Но если бы я тогда не боялась расстроить родителей, смело настаивала на своем, может, они не стали бы настолько одержимы моей карьерой в балете и не восприняли бы так болезненно ее крушение.
– Вы не должны винить себя за их реакцию на последствия несчастного случая.
Эмма посмотрела на Маттео, и в ее глазах читалось: «Вам не понять». Она вздохнула.
– И то же самое с моим бывшим женихом. Если бы я настояла на более длительной помолвке, его бедным родителям, очень милым людям, и так вынужденным страдать из-за того, что их сын оказался мошенником, не пришлось бы сейчас стыдиться из-за отмены свадьбы в самый последний момент. А ведь они пригласили на это торжество больше сотни своих друзей.
– Вы в этом не виноваты.
– Но ведь я вела себя так инертно, не желая раскачивать лодку, возражать своим родителям. Я не хотела спорить с женихом и отказывалась прислушаться к своим сомнениям насчет него. Разве я тоже не виновата в том, что все пошло не так? Мне надо было быть сильнее, не идти на компромиссы.
Маттео, не в силах слышать, как Эмма винит во всем себя, вскочил с кресла.
– Вы имели полное право мечтать о карьере в балете и о… – Спину прострелила резкая боль, сердце забилось так сильно, что стало трудно говорить. Маттео наклонил голову, тихо чертыхнулся и договорил: – И о семье. Нельзя осуждать вас за то, что вы стремились к этому.
Эмма равнодушно пожала плечами, и он отвернулся к окну, разглядывая облака, нависшие над черепичными крышами домов и над бесчисленными венецианскими церквями.
Много лет назад Маттео решил, что никогда не женится, чтобы вновь не подвергать сердце тревогам и боли. Так почему же разговор с Эммой о семье так его взволновал?
– Как бы то ни было, все уже в прошлом.
Маттео обернулся на эти слова, произнесенные резко и отчетливо, а Эмма продолжила:
– Теперь я всего лишь хочу сосредоточиться на том, чтобы стать по-настоящему независимой. Я устала вечно держать ответ перед другими людьми. Хочу достичь чего-то, чем могла бы гордиться.
– И для этого вы спорите со мной?
– Я не спорю, а лишь отстаиваю свою точку зрения, потому что вполне профессионально исполняю свои обязанности.
