Граф открыл дверь.
– Надеюсь, вам тут будет вполне удобно.
– Да, разумеется.
Комната была непритязательно меблированной, но чистой. Конечно, стены не помешало бы покрасить, зато на туалетном столике стояла ваза со свежесрезанными цветами, а старинные лепные карнизы напоминали о том, сколько веков простоял этот дом.
– Через полчаса я за вами зайду. Ванная комната – через коридор, напротив вашей двери.
Тридцать минут спустя Гейб рассматривал свою гостью, сидящую за огромным столом в просторной кухне. Этта переоделась в джинсы и мешковатый джемпер. Ее лицо, на котором не было ни капли макияжа, обрамляли влажные локоны. Она казалась до странного юной.
Граф водрузил мясную запеканку на гору вареного риса и передал тарелку Этте.
– Пахнет божественно! Вы сами это приготовили?
– Нет. Я умею готовить, но не так замечательно, как это делает наша домоправительница. Сара живет тут уже много лет и всегда очень рада, когда кто-то из членов нашей семьи сюда приезжает.
Вообще-то именно по Саре больше всего скучал маленький Гейб после отъезда в интернат, ведь она была одной из немногих, кто когда-либо его обнимал.
– Так вы тут не живете?
– Нет. У меня своя квартира в Лондоне.
Перед тем как жениться, Габриэль собирался отремонтировать один из пустующих в поместье старых домов, чтобы жене не пришлось жить с его родителями в этом особняке, потому что Гейб и сам не хотел находиться с отцом и матерью под одной крышей.
– Должно быть, в детстве вам тут очень нравилось. Я, например, была вне себя от радости, когда смогла переехать с дочкой в маленький домик, где у нее есть собственная спальня. А тут такие просторы, такие сады! Просто волшебно!
– Я проводил тут не очень много времени, – бесстрастным тоном отозвался граф.
Этта наморщила лоб.
– А где же вы жили? Я всегда считала, что Деруэнты проводили в своем имении круглый год.
– В восемь лет меня отдали учиться в интернат, а на каникулах обычно отправляли в различные лагеря.
Родители хотели таким образом закалить характер Габриэля. Они пришли в смятение, когда их наследник сбежал из интерната, и первым делом уволили няню Меган Энсти, которая присматривала не только за маленьким графом, но и за его сестрами.
Няня была Гейбу куда ближе, чем родная мать. Мальчику при расставании хотелось расплакаться, но он сдержался, понимая, что, если даст волю слезам, родители отзовут у Меган выданное рекомендательное письмо, обвинив ее в плохом воспитании их сына. Поэтому Габриэль лишь вежливо попрощался с няней, и в тот же день его снова увезли в интернат.
