Я рассказал этот сон Уне. В тот день я как раз нашёл теннисный мячик. Чтобы растолковать сон, сначала пришлось поведать Уне о наших с папой походах на футбол, о пирогах со свининой и чипсах, о том, как мама ругалась, что мы «опять ели эту пакость». Я уже сто раз пересказал ей всю свою жизнь и футбол, понятное дело, упоминал. Но теперь-то я наконец мог показать ей, как играют в футбол. Уну мои истории мало интересовали, но меня это не заботило – я всё равно их рассказывал.
Теннисный мячик я обнаружил в реке. Плавающий или застрявший в камнях мусор мне был не в новинку – чем дальше, тем больше его попадалось. Пластиковые пакеты, банки из-под кока-колы – в общем, всякая всячина. А однажды я наткнулся на жёлтую футболку со скачущими лошадьми – вот была находка так находка. И ничего, что она оказалась мне до колен, зато из неё вышла отличная сеть для рыбы. И к тому же теперь я мог с чистой совестью выбросить жалкие остатки моих шортов.
И вот мне попался теннисный мячик.
Я показал Уне, как Джон Терри ведёт мяч и как Лэмпард забивает штрафной в правый верхний угол ворот. Я носился вдоль берега, размахивая руками в радостном приветствии – пусть Уна посмотрит, как это делают болельщики. Но Уна не смотрела. Ей и так было хорошо – она лениво валялась в грязи. Это её любимое развлечение, а я, между прочим, терпеть не могу, когда она так делает. Потому что после грязевой ванны она несколько дней ходит вонючая и пыльная. Да, понятно, она обожает грязь: и прохладно, и от мух какое-никакое спасение. Но мне-то потом ехать на слонихе-вонючке! Я пытался ей это втолковать не однажды. И кстати, чем сильнее от неё несёт, тем больше к ней слетается насекомых. Когда Уна лезла в грязь, я её отчитывал, но разве ж она послушает!
В такие вот вонючие дни я предпочитал не ехать на ней, а бежать впереди. Тигр больше не показывался, так что я убегал всё чаще и чаще, всё дальше с каждым разом. Раньше я чувствовал присутствие тигра, хоть и не видел его, а теперь точно так же я чувствовал, что его тут нет. Он ушёл, я в этом не сомневался. Да хоть бы и не ушёл – я уже ничего особенно не боялся в джунглях. Не испугался бы, даже столкнись нос к носу с тигром. Тигр пропал, зато другой наш спутник по-прежнему был с нами – орангутан всё так же глядел на нас из зелёных крон. Приближаться он не отваживался, но иногда ему хотелось привлечь наше внимание. Тогда он нарочно (вот зуб даю, что нарочно!) промахивался в прыжке мимо цели и тряс ветки у нас над головой. Я уже привык считать орангутана другом, и Уне, как я заметил, он тоже был по душе.
