В тринадцать лет Альбен отвечал на зарождающуюся ненависть Жонаса и усталое непонимание Луизы надменностью, оправдывая тем самым ожидания Армана. Он презирал тонкую натуру Жонаса, его всепоглощающую привязанность к матери и спонтанность его чувств как женское начало. А вот Фанни в два года, последовавших за смертью деда, когда им был явлен новый отец, как будто исчезла. Альбен попросту не сохранил никаких воспоминаний о сестре. Никогда он не видел ее среди них. Сколько же ей тогда было? Лет семнадцать или восемнадцать?
* * *
Камилю и Жюлю, его сыновьям-близнецам, было семнадцать лет — ровесники молодых людей, которых Альбен встретил, припарковавшись у порта, выставлявших напоказ свои поджарые торсы и безусую надменность на берегу канала. Он подумал о Жонасе, о том, как они оба, каждый на свой манер, стали чужими, и о братских узах, с которыми столкнули его собственные дети. Хоть они и родились близнецами, Альбен хотел, чтобы каждый развивался как самостоятельная личность, и очень рано они с Эмили стали одевать их по-разному, потом отдали в разные школы, чтобы не вылепить их по одной матрице, подобно тем близнецам, которых даже родители не могут различить. Их детство Альбен омрачил своей строгостью, и мальчики, в свою очередь, отдалились от него. Он не знал, стали ли Камиль и Жюль ему слишком чужими, чтобы он мог наверстать упущенное, раздуть искру общности. Альбен даже не знал, какой должна быть эта общность, как она проявляется, и когда, подражая Арману, пытался разделить с ними какой-нибудь момент, сыновья избегали его и побаивались.
В прошлом году Альбену удалось затащить их на рыцарский турнир, проходящий в Сете в день Святого Людовика. На берегу Королевского канала каждый их взгляд, каждый жест выдавали покорность и скуку: они отбывали повинность, шли навстречу отцу в надежде, что потом он оставит их в покое. По возвращении, когда Камиль замешкался, выходя из машины, Альбен попытался понять:
— Все прошло не так, как я хотел, тебе не кажется?
Он ощущал нетерпение, нервозность сына:
— Откуда я знаю, папа, чего ты хотел.
Неужели сын боялся его? Он неловко предложил ему сигарету, от которой подросток отказался. Обычно Альбен не разрешал им курить при нем.
— Чтобы мы побыли вместе, я полагаю.
— Тогда да, ты получил, что хотел.
Камиль не смотрел на отца, его глаза метались по приборной доске, пальцы нервно постукивали по ручке двери. Альбен хотел обнять его за плечи, но едва поднял руку, Камиль отпрянул и заслонил лицо. Альбен вновь положил руку на руль:
