— Что вы натворили? — набрасывается на нас мать еще издали, сердито цокая шпильками. Венди радостно, предвкушая развлечение, спешит следом.
— Ничего мы не творили, — безмятежно отвечает Филипп. — Ложная тревога.
— Да вы на себя-то посмотрите!
— Мальчики, от вас разит! Как на тусовке в общаге! — Венди морщит нос.
— Вы курили траву? — гневно вопит мать. — В синагоге?
— Ну что ты, мам. Нет, конечно, — отвечает Пол.
— И не думали, — поддакиваю я.
— Да кому она нужна? — подхватывает Филипп.
С воем подъезжают пожарные машины.
— Тьфу ты, черт! — восклицает Пол.
Побелев от ярости, мать облокачивается на капот и заявляет:
— Я вас плохо воспитала.
— Самокритика — великая сила, — отзываюсь я. — Может, пора смываться?
Но тут из толпы выныривает хмурый, багровый от злости Стояк и размашистым шагом направляется к нам.
— Пол! — ревет он. — Какого черта!
Пол пожимает плечами:
— Сработала сигнализация. Похоже — ложная тревога.
— Ага, так я и поверил. А почему вы мокрые, все трое? И больше никто!
— Уж такая неделя выдалась, — вставляю я.
Стояк делает шаг, приближается к Полу вплотную:
— От тебя шмалью несет!
— Ты знаток, спорить не буду.
С минуту друзья детства смотрят друг на друга не мигая. И отводят глаза. Правила у нынешней игры новые. Стояк вздыхает.
— Ребята, валите-ка вы отсюда, — говорит он. — Пока копы не приехали.
— Хорошая мысль, — подхватывает Венди. — Садись в машину, мам. Я поведу.
— Спасибо, дружище, — говорит Пол, хлопнув Стояка по плечу.
— Катись, — шипит тот.
— Спасибо за все. — Я пожимаю руку раввину. — Хорошего шабеса.
— Ага, Стояк, — вторит Филипп. — Спасибо тебе.
Стояк смотрит на Филиппа испепеляющим взглядом.
— Не смей называть меня Стояком, — отчеканивает он.
Филипп переводит на меня лукавый взгляд, а я в ответ сигналю: Не делай этого! Умоляю, не делай!
— Прости, Стояк, — внятно произносит Филипп.
Стояк бросается в драку, но Пол перехватывает друга за обе руки и разворачивает, что-то шепча ему на ухо, а я тащу Филиппа к маминому джипу.
— Господи, Филипп, когда повзрослеешь-то?
— Тогда я буду уже не я, — отвечает братец и тихо ржет.
Венди ободряюще улыбается нам из-за машины.
— Гореть вам в аду, мальчики, так и знайте!
