— Что такое? — спрашивает он, глядя на меня. — Что происходит?
Но я не успеваю ответить, потому что встает дядя Стэн и начинает аплодировать. Его огромные, шишковатые ладони расходятся и снова сходятся — немощно, по-стариковски. Позвякивают, ударяясь друг об друга, кольца. Но все-таки это настоящая овация.
— Садись скорее, старина, — советует мама. — А то упадешь.
Пол снова оглядывает присутствующих и, пожав плечами, наклоняется ко мне с вопросом:
— Опять кто-то пукнул?
21:30
Пенни появляется, когда остальные гости уже в основном разошлись.
— Привет, — говорит она и усаживается на белый стул прямо передо мной. На ней черный сарафан и сандалии. Голые натренированные ноги фигуристки завораживающе скрещены прямо на уровне моих глаз. — Я никогда раньше не была на… шиве, — говорит она. — Я не знаю, как себя вести.
— Ты замечательно справляешься, — отвечаю я.
— Когда я входила в дом, какой-то старый извращенец ущипнул меня за задницу.
— Это дядя Стэн. Он безобидный.
— Безобидный? Это ты моей заднице расскажи! Он из нее чуть кусок не вырвал.
— Здравствуй, дорогая, — обращается к Пенни мама.
— Добрый вечер, миссис Фоксман. Я очень вам сочувствую. Уход Морта — такая потеря…
— Спасибо, Пенни. Он тебя очень любил.
— Он был таким хорошим человеком. Мы… кто работает в магазине… мы все грустим. Нам будет его не хватать.
— Спасибо, что зашла к нам.
— Уж простите, что так поздно. Но, сами знаете, мы летом закрываемся только в девять.
— Отец никому, кроме Пенни, не доверял закрывать магазин и включать сигнализацию, — говорит Пол.
— Это дело нехитрое. — Пенни краснеет. Тут она замечает Венди. — Господи, Венди! Я тебя не узнала!
— Это потому, что я, в отличие от тебя, старею сообразно возрасту. А ты, нахалка, вовсе не стареешь. Тебе небось до сих пор алкоголь без документов не продают.
— Ну, это ты загнула. — Пенни явно неуютно от строгого досмотра моей сестрицы.
— Господи, как ты умудряешься? — Венди качает головой. — Размерчик-то не больше второго, да?
21:50
Гости разошлись все до единого, в доме тихо. Мы с Пенни сидим в темноте на бортике бассейна, свесив ноги в воду. Единственное освещение — два подводных фонаря, поэтому мы видим только легкий парок, который поднимается от подогретой воды.
— Ну, ты как? — спрашивает она.
— Да неплохо все. Только семейки многовато. После такого избытка общения нам придется год друг от друга отдыхать.
Она кивает и, вытянув мысок, выписывает на воде круги.
— Я живу совсем рядом с родителями — на соседней улице. У моей мамы упало зрение, дегенерация желтого пятна. Она уже не может водить машину. Так что по вторникам я вожу ее в магазин. И еще ужинаю у них каждое воскресенье.
