– Более серьезных?
– Да, Катя, мы про смысл жизни молчим.
– Да?
– Да.
– Тогда я тоже поеду.
– Это хорошо. Поднимем тут бунт! – на душе у Севы стало весело.
– Мне страшно.
– Не бойся со мной ничего, крошка, – сказал он с чужой улыбкой голливудского актера, который вдруг вылез из-под высоких мыслей.
3
Общежитие отделения классической филологии Сева нашел быстро – за первой же дверью направил вахтер. Следующему назвал свое имя и честно представился одноклассником, который заехал повидаться. Тот назвал номер комнаты на пятом этаже. Как же легко найти человека тому, кто его хоть немного ищет.
Возле вполне убогой зеленоватой деревянной двери Сева помедлил, глотая улыбку. Постучал. Никто не отвечает. Снова постучал. Послышалось шевеление. Постучал и сказал:
– Аллочка, это Сева, твой любимый одноклассник.
Что-то еще пошевелилось. Вновь постучал.
– Аллочка, это не сон. Я искал тебя несколько лет и вот наконец прискакал.
Его голос раскатывался по пустым коридорам. За дверью это тоже поняли.
– Подождите одну минуту, – произнес слабый голос.
– Конечно, – великодушно согласился рыцарь и прислонил к стене оружие. «На вы назвала, бедная: ушам своим не верит», – отметил Сева. Он прошелся по коридору, выглянул в окно на ботанический сад, вернулся. За дверью была абсолютная тишина. Он тут же затарабанил.
– Алла! Как ты можешь со мной так поступать!
Она открыла мгновенно – как будто спала, стоя прямо за дверью.
– Здравствуй, – проникновенно сказал Сева.
– Даже не говори, что ты тут делаешь.
– Я писал тебе, ты не отвечала…
– Слушай, иди в жопу, Калабухов. Заходи, – и она пошла в комнату.
– Я просто подумал: если уж ты приперся в гости к прекрасной леди в шесть утра без предупреждения, надо ее хотя бы посмешить.
– Я сейчас пойду умоюсь, а потом посмеюсь, ладно?
– А я пока поставлю чайник.
– О господи, ты еще и с гитарой.
– Я все объясню.
– Маме объяснишь.
– Надеюсь, ее тут нет.
Комната – метров восемь, не больше. Одно преимущество – для одиночного проживания. Их комната в Ростове была заметно больше, но и жили в ней втроем. Правда, повезло – один из троих, Никита, жил в Азове, совсем рядом. Строго говоря, место в общежитии ему было не нужно. Но полагалось. Никита иногда здесь ночевал, но чаще уезжал после занятий домой. Вдвоем в трешке было почеловечнее.
Алла вышла и наконец улыбнулась. В окно уже пробилось солнце. Ее пышные светлые волосы заиграли, светлая футболка подчеркивала совсем уже не школьные формы. «А ведь она оставалась ребенком дольше всех нас, – подумал Сева, – но теперь все: грудь уже не позволит». Она улыбалась как опытная львица, к которой в салон пришел анфан террибль.
