в искусстве мне поможет стать человеком. И никому больше не подскажет, потому что у них нет такого инстинкта. Они уже люди, им уже все про все ясно. Они уже себя похоронили. Им Гераклы чисто глаз радуют.
А может быть, здесь так пусто оттого, что власть ушла отсюда? Потешилась императрица, отдыхая между любовниками. Накупила, не глядя, частных коллекций. Двадцать лет гребла – на три дворца нагребла. Библиотеку Дидро купила, назначила самого Дидро в ней библиотекарем. Видела хоть, что за книжки купила-то? Интересные? Про что?
А вся свита рты пооткрывала. О-о, искусство! Да, мы все понимаем, что такое искусство! Искусство – это о-о-о! Вы художник? Да, мы вас знаем, императрица о вас спрашивала… Вот и все искусство, вот и весь его реальный авторитет.
Только не надо мне говорить, что император определяет высоту искусства. Но он когда-то вышел именно отсюда – это факт. А теперь, похоже, власть несколько потеряла интерес к культуре. Президенту Ельцину одинаково плевать на Солженицына и Пелевина. Или его преемник будет разбираться в русской поэзии XX века? Придет за советом к поэту Кушнеру? Нет, увлечение королей прошло. Остался только вот этот опустевший храм уединения. Прислуга, научившаяся когда-то открывать рот, созерцая культуру, сейчас открывает его, наблюдая полет теннисного мяча. Так о чем мечтать художнику с большой дороги?
«Проституток не люблю, – говорит иногда Саша, – лярв люблю». Он знает, о чем говорит. Лярва – любвеобильна. Она может и тебя полюбить – если разглядит вблизи. И искусство может полюбить – по той же причине. За так полюбить, бесплатно, ради удовольствия. Она может себе позволить. Она заработает в другом месте и другим местом. Она может даже Эрмитаж построить, потому что она же еще и власть. Так неужто на нее одна надежда? Что она нас полюбит минут двадцать – нас, ищущих, недолюбленных, недолюбивших?
Да что там нас – меня!..
2
Ну разве не умилительно то, что великая русская культура в Эрмитаже представлена интерьерами? И галереей героев войны 1812 года. Наверное, они считали, что России еще нет, что она должна появиться, развиться после знакомства с бюстами римских судей. Да, я знаю, что тут все символично и аллегорично – даже размеры, подобранные заморскими зодчими, прославляют русское величие. Но ясно, что весь этот музей – о том, как Россия влюбилась в европейскую культуру. А может, они просто хотели себе хотя бы один квартал Италии?
Франция, Франция, вот это культура! Но кто назовет хоть одного крупного художника Франции XVII–XVIII веков, когда жили Рембрандт, Тициан, Рубенс? Вот целый зал посвящен Пуссену. Посмотрите на эти картины – на кого они могли повлиять? Зато посмотрите на их эмали, камеи, посуду, севрский фарфор, отделанные шкатулки и комоды. Вот чем занималась эта культура – жила!
