Раджабов жил с мамой, у него была своя тихая комната с портретом Блока. В комнате полка со стихами. Он не писал текстов – предпочитал класть на музыку понравившиеся стихи. Две песни у него было на стихотворения Поженяна – Сева никогда не слышал этого имени. Как только Сева спел, Сергей сразу принял его как ровесника. Они показывали друг другу песни.
Сева охотно форсировал звук, делал ноты мучительными, бесстыжими.
Я-хочу здесь-сейчас скривИть-гУбы и-плЮ-ну-уть
Я-хочу себе-часть от-кАждого-дня-в-иЮ-уле
Я-хочу пА-це-луй по-ло-жИть-на-нОтный-стА-ан
И-играть играть-его-себе
Когда-а-а
А-ди-но-че-ства-а
Сергей смотрел на Севу с интересом. Затем сам спел песню о холодах, которые «грянули вдруг» «в середине прошлого лета». Сева внимательно слушал изящные гармонии, которых внутри себя не имел. Это была гармония обжитого угла, сложной многовековой культуры, которая со временем перекочевала на кухню. А Сева был оттуда – извне.
Через полтора месяца Севу пригласили принять участие в творческом вечере вместе с Раджабовым. Больше никого не было. Константин Оганезов уехал в неизвестном направлении, исполнитель песни о ежиках пребывал в запое. На том вечере, который проходил в незнакомой школе, Сергей тоже пел про коллекционера, а Сева прислушивался к себе.
Подведем некоторые творческие итоги: любой, кто хочет играть и петь, может стать музыкантом прямо сейчас. Он, Сева, захотел – в результате прошло чуть больше года с момента принятия решения, и вот он выступает с человеком, который его вдохновил; он с ним теперь как бы на равных. Неплохо. Мрачный школьник на задней парте теперь может подумать о том, что он, Сева, – музыкант, в отличие от него самого. Все это странно. Неужели сюда всех пускают? Неужели достаточно только прийти? В конце концов, чем музыкант отличается от немузыканта? Неужели только тем, что музыкант играет и поет? В этом случае да, действительно, Сева играет и поет. Но почему ему ни разу не сказали, что у него тугой слух? Почему не удивляются, что он по десять минут настраивает гитару, что его песни – под те аккорды, которые он знает? Вот Сергей – его «Коллекционер» для Севы невоспроизводим, хотя петь там нечего. Третий куплет Раджабов вообще на этот раз исполнил в другой тональности, добавил незнакомый проигрыш. А назовут Сергея так же, как и его, самозванца Севу, всего лишь словом «музыкант». Неужели некому увидеть разницу между нами? Неужели она не важна?
Ну хорошо – а дальше-то что? Тур по школам? Ладно Сергей, он – одинокий мастер, оставшийся в разрушенном мире. Замечательное комнатное растение, которое прекрасно, но редко цветет – и то, только если за ним правильно ухаживать. Дай бог здоровья его маме. Сева чувствовал себя иначе. Он хотел петь. Он был сорняк, который невозможно выполоть. Он цвел в любых условиях и вот – пролез даже в герметичный высоколобый мир искусства, и никто не закричал: «Гоните его!»
