Чуть в сторонке, устремив глаза на корпус В и разглядывая, точно рыб в аквариуме (ни один звук до него не долетал), студентов, выходивших из семинарских аудиторий после двенадцатичасового звонка, девушек, которые болтали и смеялись, стоял третий рабочий, крепкий, прямой, как стрела, тоже худой, но исполненный грации молодого зверя, с черными вьющимися волосами на шее, элегантный, несмотря на грязную и рваную спецовку. Он улыбался в пустоту, приоткрыв белые зубы, острые, как у кошки, машинально помахивая зажатыми в левой руке рукавицами со следами гудрона, и в то же время, поворачивая голову на гибкой мускулистой шее, поглядывал по сторонам, изучая четыре этажа корпуса В своими живыми, блестящими и веселыми глазами.
Заметив прильнувшее к окну второго этажа лицо Давида, он улыбнулся еще шире и помахал рукой. Давид тоже помахал правой рукой, открыл окно и высунулся. Они были примерно на одном уровне, но их разделяла полоса свежего гудрона шириной в несколько метров.
— Как тебя зовут? — сказал Давид и тотчас подумал: вот дерьмо, веду себя как достойный представитель патроната, по какому праву я спрашиваю его имя?
Араб, улыбаясь, вопросительно ткнул себе в грудь рукой, в которой держал рукавицы. Давид утвердительно кивнул.
— Абделазиз.
— Абделазиз, — повторил Давид.
Он был в восторге. Абделазиз звучало как имя из арабских сказок.
— Меня зовут Давид, — сказал он немного погодя.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— А мне двадцать, — сказал Абделазиз.
— Ты здесь живешь?
— В бидонвиле на улице Гаренн.
И он опять рассмеялся без видимой причины. Давид смотрел на него в полном изумлении. Абделазиз жил в бидонвиле, занимался этой гнусной работой, но казался веселым, полным сил.
— Ты здоров?
— Конечно, — сказал Абделазиз, подняв брови. — Почему мне не быть здоровым? — И он добавил, смеясь: — Я молодой.
— А твои товарищи тоже здоровы?
Абделазиз покачал головой.
— О нет. Далеко не все. Туберкулез, язва желудка. — Он добавил: — Они плохо питаются.
— Почему?
— Отсылают много денег домой.
— А ты не посылаешь?
— Посылаю немного. Отцу, Время от времени. То 10000, то 20000. Но у меня еще остается.
Он опять засмеялся.
— Я хорошо зарабатываю. Я богатый. Когда я приехал во Францию, я только и делал, что покупал себе всякую всячину.
— Богатый? — сказал Давид, сбитый с толку.
— Богатый не как француз, — сказал Абделазиз, глядя на него лукавыми глазами. — Богатый как алжирец.
Он добавил:
— В моей деревне — нищета, ты даже не имеешь представления.
