И папа до боли стиснул ей руку – до боли, из-за какого-то оборванца! Но почему? Тимур же вдруг поднялся со странной раскачкой, вытащил из кармана брюк вчетверо сложенный лист:
– Сперва про то, что защищали там вы, – и шумно его развернул. – «Диссертации под ключ! Гарантии, договор! Звоните сейчас!» Это снаружи. А это при более, так сказать, близком: выплаты Г.А. Карманникову за девятый год, десятый, одиннадцатый!
И вот насколько Тимур раскраснелся, настолько же отец побелел. Как будто бы он был отцом одному ему и существовали они в режиме сообщающихся сосудов.
– Ну да… Ну да… – каждую новую цифру на мелко испещренном листке папа сопровождал негромким хлопком, а пустая Лизина рюмка от этого цокала о бутылку.
Тошнота подступила к горлу – от вареников вряд ли, от холодца? – а папа продолжал прихлопывать и молчать. Впрочем, Тимур ничего и не ждал, он светился, он, можно сказать, пылал удовольствием.
– Хакеры, да, вскрыли базу… почтовый ящик? – наконец спросил папа, не спросил – попросил: о сочувствии? неужели о снисхождении?
Гомункулус снова зарылся в карман, отыскал там тысячную купюру:
– Сдачи не надо, – бросил на стол: – Грязных подачек тоже! – Встал на цыпочки, выбросил над собой указательный палец, дал петуха: – Впредь! Никогда!
Потому что мальчишка, прижитый и брошенный. И снова в глаза полезло все его воспаленно-прыщавое. Он и сам был сейчас лоснящимся маленьким гнойничком.
– Как ты смеешь – с отцом? – и закрыла ладонью рот, потому что вареники и холодец уже сунулись в горло. Осталось только понять, в какую сторону броситься.
– Это труд. Это тоже работа, – кажется, папа говорил для нее.
И для нее же – а иначе как ей было расслышать каждое слово, если она уже пробегала мимо стола, сервированного под торжество, – рявкнул Тимур:
– Это статья УК. И козе своей объясни, на какие гуляет.
Официанты тянули шеи. Да, мы, Карманниковы, такие, а уж когда мы – Карманниковы-Орловы… Папа и Уголовный кодекс – даже как троллинг это было смешно.
В туалетной комнате, ноги нашли ее безошибочно, не было ни души. Лиза вырвала в унитаз все, что съела днем, утром и, кажется, еще вечером. Это было похоже на отвращение – отравиться ей было нечем – к жизни со всеми ее примочками, включая работу… Старушка, похороненная в дубовом гробу на Хованском – и осиновый кол не проткнет! – оказалась профессиональной колдуньей: верну в семью, решение ваших проблем, ритуал на удачу и деньги. Книгу скорби и памяти сыновья велели назвать «Твоя Сила с Нами», тираж обещали сделать внушительный – в подарок каждому из постоянных мамашиных прихожан. Саня был на десятом небе: реклама за счет клиента! А Лиза читала обязательные к размещению всхлипы («Белая Мария сделала нам ребенка, молимся за упокой!» или «Белая и Великая, Она выставила защиту против всех моих конкурентов, после чего мой бизнес с нуля пошел вверх, Царствия ей Небесного, а нам – ее заступничества с Небес!»), и думала: ой, без меня! А потом, как папа сейчас: это такая работа.
