Пару дней до возвращения родителей Лиза кантовалась с Викешкой у них. А как только они прилетели из Черногории, под предлогом тяжелых разборок в семействе Шаталиных переехала в неоглядные и неуютные, в стиле хай-тек апартаменты в Крылатском. Узкий балкон опоясывал угловую квартиру – пока что единственное дитя любви Натуши с Антоном: строили вместе, работали на нее по-черному, а теперь вот Натуша без спроса заняла однокурснику общие деньги, уверенная, что на операцию шестилетнему сыну – кто бы мог на такое не дать? – а однокурсник неожиданно оказался кидальщиком, обманул не только Натушу, еще двух общих друзей, деньги вложил в покупку каких-то грейдеров, собирался реализовать их по-быстрому и с наваром, но прогорел… И условием Антошиного возвращения в семью – пока же он переехал в Ступино, к тетке – стал возвращенный однокурсником долг. И теперь, начиная с восьми утра, Натуша вызванивала людей, у которых были выходы на коллекторов, и пыталась понять, насколько «данный товарисч» цивилизован, какой процент отстегивает себе, к каким методам прибегает: припугнет – хорошо… хорошо припугнет – шикарно! но не покалечит же сгоряча?
Портал был опять слишком близко, и Лиза лежала, казалось, у самого его входа – глаза в потолок – под нежное «цинь», которое шептали друг другу трубчатые колокольчики, привешенные под люстрой. Настичь Натушу и что-то успеть ей сказать можно было только в прихожей. А ведь кому-то же надо было об этом сказать: Кан ее не любил, никогда не любил, и она наконец поняла, убивает именно это, а не то, что пропал и с концами. На что подруга взмахивала плечами из сороковых годов, она любила ими подчеркивать свою худосочно-модельную внешность, и в лучшем случае говорила: если Антоша вернется, разогреешь ему отбивную с кольцом ананаса! А в худшем: забей, твой профессор – маньяк и манипулятор, любовь – это вообще про другое. Про что? Но Натуша уже хлопала дверью и запирала ее снаружи на один замок, а потом на другой. Чтобы Антоха вернулся и сразу почувствовал, кто здесь хозяин. Сутулый и длинноносый, высмотренный на сайте знакомств, полюбленный явно не за внешность морского конька и не за мурманскую прописку, для Натушиных предков он так и остался иногородним, которому они дали московский старт – сейчас Шаталин был топом в маленьком, но набирающем обороты банке. И как ни рвала Натуша подметки в своей иностранной фармацевтической фирме, зарабатывать, как Шатилин, она не могла. Иными словами, общие деньги на три четверти были Антохиными. И как только в пять жестких щелчков закрывалась входная дверь, строгий дом шелестел ей об этом – гулом вытяжки над огромной, с встроенным грилем плитой и ворчанием трехкамерного серебристого «Либхера».. Впрочем, сашими и камамбером он щедро с Лизой делился.
