– Кармашка, короче, у меня Нодарика подстрелили! А я сваливаю, прикинь!
И опять про пиво и про лекарства, которых в Греции не достать, хоть убейся. И про то, как Давидик пихается в животе, твой тоже пихался? Вот как нарочно, уснешь, да? а у него дискотека! И только потом, после душа, завернувшись в Лизин махровый халат, – про то, что подстрелили Нодарика не критично, так, чисто в плечо, даже кость не задели, но он все равно в больничку прилег, а к ней одну добрую женщину поселил, помочь, присмотреть, еле-еле из дома ее услала, передачку Нодарику отнести…
– А потом? – бестактно спросила Лиза.
А Гаянешка засунула в рот печенюшку, облизала пальцы, достала из сумки айфон и, пока листала его, шелестела большими губами:
– Кто остановился, тот выпал из седла… вот что потом… не надо делать из привычки культа… Нодарик сам так говорит… он еще моложе найдет… – И вдруг врубила на полную Ёлку с «Провансом» про завтра в семь двадцать две, пилота и самолет.
Викешка примчался тут же, завилял попой, задрыгал руками-ногами. А когда резко сменился ритм, закачался тростинкой и тоже запел.
Надо же, он знал слова – откуда, не угадать, у него была своя тайная жизнь. Даже у него. Тайная жизнь есть у всех – ее следует уважать, любую… Пока Ёлка вполне виртуозно выпевала стаккато припева, пока эта милая парочка – Викешкин нос с тревогой дышал в большой Гаянешкин живот – что-то выплясывала в их маленькой кухне, все было ясно и просто. Например, что счастье – опция, которая в базовую комплектацию не включена. Как и любовь? Впрочем, с этой химерой следовало еще разобраться. Как и с химерой смысла, как и с химерой цели? Но что же не есть химера – чувство судьбы? Чисто мужская идея жизни как испытания. Чисто женская – чисто Лизина? – запечатлеться в другом и хоть малую малость в нем изменить. А иначе зачем? Понимаешь, Ю-Ю? Да, прямо с этого и начать.
Ёлка пела уже одна.
А Гаяне ловила Викешкины руки, а потом прижимала их к своему животу:
– Он вот, видишь, вот?
Ребеныш при этом испуганно, как воробышек, сглатывал и смотрел в потолок.
Лиза бросилась к компу: понимаешь ли, Ю! Но письмо не хотело писаться. А потом хотело, но о другом: «Скажи: когда радость уходит от одного человека, она приходит к тому, кто ее забрал? Или вот нежность, охренительность жизни, чувство ее прикольности и крышесносности – если они не передаются половым путем, зачем они в принципе? И да, к слову, если два человека впечатываются друг в друга и не оставляют следов – они уже в Зомбилэнде? Ну, и чтобы два раза не вставать: я больше так не могу!»
