Когда опять стало темнеть, Андрей очнулся от полусна, в котором ничего не происходило, и пошел дальше на юг. Поздним вечером он стал различать в стороне какую-то необычную поверхность и повернул к ней. Оказалось, что это узкая шоссейная дорога. Она привела его к небольшому поселку, дома которого стояли опустевшие и мертвые. Он прошел по нескольким улицам и вспомнил городок: это место по планировке и типу зданий очень напоминало его, однако было в несколько раз меньше. Андрей не мог понять, что именно здесь произошло, но ему показалось, что какая-то страшная взрывная волна выкорчевала все деревья, снесла верхние этажи, выбила стекла и прожгла внутренности зданий насквозь, оставив стоять лишь ряды обезображенных кирпичных коробок. Каждая из них когда-то была населена сотнями судеб, пронизана голосами, чувствами и стонами любви. А теперь не было ничего, кроме оставленности и смерти.
Андрей стал забираться в руины в поисках еды и воды, но ничего не было, и через пару часов, когда снова забрезжил восход, он упал без сознания посреди одной из улиц. А утром его нашла поисковая команда и на вертолете возвратила в городок.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«ОТТЕПЕЛЬ» И БЕЗМОЛВИЕ
В сентябре просто и неожиданно, без особых предупреждений, разрешили писать письма. Андрей услышал эту новость в коротком выпуске новостей на канале «Городок». Сначала он не поверил, но на следующий день переспросил у соседей, и они сказали: «Да, мы тоже слыхали. Можно теперь отправлять письма куда хочешь, хоть за границу». «А вы уже писали?» — поинтересовался Андрей. «А нам некому, у нас все свои — тут живут», — весело ответили соседи. Они были люди простые, и Андрей вместе с ними посмеялся над этой очевидной доброй истиной.
Почти «все свои» были тут и у него, а из «дальних» осталась только Лена. Ей он и решил написать. Остальным друзьям, подумал он, напишу позже, когда эвакуация начнет закругляться и будет уверенность, что все они вернулись в Москву.
«Дорогая Лена, давно не получал от тебя писем.
Надеюсь, у тебя все хорошо. Вот и нам наконец-то разрешили писать во внешний мир. Передавай, пожалуйста, привет Лехе, если вы еще общаетесь. И Игорю. Я не буду им писать, поскольку не уверен, что они живут по старым адресам, да и не помню я их адресов, если так подумать… В общем, напиши мне, пожалуйста, где они сейчас, а так передавай, что я жив и здоров и хотел бы встретиться с ними, когда все это закончится.
Мне уже кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я уехал. Столько всего произошло. Сначала я работал в газете. Я писал статьи о том, что эвакуация — это временная мера и все такое. Кстати, недели три назад эту рубрику в газете закрыли. Интересно, получается, что больше эвакуация — не временная? Ну, даже если так, то раз позволили письма, то скоро позволят и выезд.
