Смех заглушил слова конферансье.
— Пока, товарищи! — уточнил Букреев. — Итак, первым номером нашей программы… соло на баяне.
Денисов стоял с Истоминым поодаль от сцены и слышал, как рядом перешептывались девушки.
— Кто он?
— Тракторист из нашей бригады.
— Странно, никогда не видела.
— Он только что приехал.
Баяниста сменила группа парней и девушек. Поощряемые одобрительными возгласами зрителей, они лихо плясали, пели частушки о целине, о том, что добровольцы обязательно покорят ее.
— Хорошо! — тихо сказал Денисов.
— На сцене-то бойки, — шепнул Истомин.
Когда сцена освободилась, из-за палатки выпорхнула в летнем платьице и неслышно поднялась на помост Маргарита Ляхова.
Букреев поднял руку:
— Прославленная трактористка и не менее прославленная артистка притобольских степей… Маргарита Ляхова!
Она застенчиво улыбнулась, начала с волнением, как бывало у себя в клубе МТС, читать:
Чуден Днепр при тихой погоде…
— Говорят, уже два года работает трактористкой, — с волнением прошептал девичий голос.
И другой тоже шепотом:
— А я первый раз поведу трактор. Ой, как же это страшно!
Снова первый голос:
— Я тоже раньше не работала на тракторе. А завтра уже в степь…
Букреев с веселыми прибаутками объявлял очередные номера. Но вот он появился с гитарой, уже как актер, сел на табуретку и объявил, что исполнит вальс «Оборванные струны». Закончив, он выждал, когда стихнут аплодисменты, нерешительно сказал:
— Я мог бы еще сыграть, романс могу. Не знаю его названия, но хороший романс.
Ему ответили:
— Играй!
Он сыграл и опять ждал чего-то. Тогда очень внушительный голос выручил его:
— Хватит, Миша.
Букреев, ничуть не обидевшись, поднялся и объявил:
— Мария Павловна Руднева!
Он сделал это с особым удовольствием, так как Руднева по его просьбе и подготовила сегодняшний концерт.
Мария Павловна была чуть выше среднего роста, в белой по-украински вышитой кружевами блузе, в юбке бежевого цвета, на голове ее покоились темно-русые, аккуратно уложенные в узел тяжелые косы. Ее красиво изогнутые брови поднялись. К ней склонился Букреев, и она что-то шепнула ему. Тот объявил:
— «Тройка».
И в тишину просторов полилась песня. Мария Павловна пела мягким грудным голосом, сдержанно и в то же время с большой душевной силой. Глаза ее то останавливались на зрителях, то устремлялись куда-то вдаль.
Истомин взял за рукав Денисова:
— Кто она?
— Как же ты, директор, не знаешь своих людей!.. Фельдшерица. Приехала неделю назад.
— Припоминаю… — сказал Истомин. — Как-то просила у меня машину съездить в Джасай за медикаментами. Отказал.
