Четвертая картина была портретом мужчины лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Болезненно худой с хмурыми, строгими бровями, тонкими губами, сжатыми в узкую полоску и не соответствующими лицу добрыми глазами.
— Тебя не учили, что брать чужое без спроса нельзя? — голосом, лишенным эмоций, спросила Маша.
— Ты красиво рисуешь.
— Не суй свой нос в те вещи, которые тебя не касаются. Эта моя жизнь, куда я не хочу тебя пускать, — холодно сказала она.
— Это красивые рисунки. И они мне нравятся, так же как и та, что их нарисовала, — ответил Андрей. После этого он ушел из комнаты. Надо было умыться. Можно было заодно и побриться. Щетина была довольно ощутимая. А с ежом она целоваться точно не будет.
Когда Андрей вернулся, в комнате все так же горел бра. Маша лежала в кровати. Коса покоилась на подушке. Глаза закрыты, но он мог поспорить на что угодно — она не спала.
— Ты боишься темноты, — он лег рядом. — Боишься доверять, резких движений, разговоров, боишься потерять контроль над ситуацией и оказаться в зависимом положении. Что еще?
— Тебе обязательно разговаривать в два часа ночи?
— Я выспался. У тебя бессонница. Так почему бы не поговорить?
— Не хочу.
— Это я уже понял. Но мне, правда, интересно знать, чего ты еще боишься, чтоб не наступить на больную мозоль. И в те разы ты про свет забывала.
— Я не боюсь темноты. Сама темнота порой притягивает и интригует. Но, когда просыпаюсь, а вокруг темно, то пугаюсь. Но в те два раза ты меня так вымотал, что я обо всем забыла, — ответила Маша, поворачиваясь набок. — А страхов у меня много. Больше, чем ты можешь себе представить.
— Ты боишься предательства.
— Боюсь, — согласилась она. — Это всегда очень сложно пережить. Тяжело, когда близкие ударяют ножом со спины.
— Ты очень не уверена в себе, поэтому скрываешь свою неуверенность за холодностью и правилами.
— Тебе надо в следователи идти работать. Или психологи. — Маша улыбнулась.
— Больше не злишься?
— Нет. Ты не стал требовать объяснить, что я нарисовала. Просто оценил картинку. Меня это устроило, — ответила она.
— Маш, у тебя есть какие-то планы на завтра? — осторожно спросил Андрей.
— Нет.
— Если завтра я у тебя останусь, ты против не будешь?
— Буду. Это лишнее.
— Чем лишнее? Я буду незаметно сидеть готовиться к учебе. Ты меня даже не заметишь. А в перерывах можно еще чем-то приятным заняться.
— Ты какой-то ненасытный, — хмыкнула она.
— Мы давно с тобой не виделись. А я не из тех людей, которым хватает раз в месяц, — ответил Андрей.
