— Разница в том, что власть должна быть на местах, а не на небе… Кямилов высвободил руки и выпрямился. — Разница большая, очень большая, товарищ Муртуз Муртузов.
— Это верно, но ваше здоровье ценнее всего, стоит ли вам так расстраиваться? — Муртузов постарался выдавить улыбку на бледном лице.
Кямилов снова зевнул.
— Нет, я напишу об этом, — сказал он, постукивая ногой об пол, — Так тоже не годится. Мы тут из кожи вон лезем, строим колхозы, создаем фермы, укрепляем район, жизни не жалеем. А они игнорируют нас и наши решения. Кямилов взял из большого серебряного портсигара папиросу и закурил. — Ну, что там мудрит новый прокурор?
— Он пока больше философствует, чем работает. Сегодня с самого утра только тем и занимался, что критиковал ваши резолюции.
— Почему, интересно, он начинает с нападок на решения местной власти, а воров и кулацкое отродье оставляет в покое? А?
— Сам не понимаю, ей-богу. Он говорит: борьба против всякого беззакония — это есть борьба против воров и грабителей.
— А ты бы сказал: иди, ради бога, к черту, поищи себе бездельников. У них, может, есть время слушать такие глупости. Сказал или нет?
— Как не сказал, конечно, сказал.
— Не успел приехать, уже напал на наши решения! — Кямилов опустил кулак на стол. — Сейчас я его вызову, на глазах у всех опозорю. Он же молокосос! Или вот что, доведи это сам до его сведения. Так и передай ему: товарищ Кямилов говорит, что в течение двадцати четырех часов уберет его из района. Я сейчас же дам молнию в центр! — Кямилов растопырил пятерню, одним пальцем нажал кнопку звонка и долго звонил, но секретарь не появился. Вместо него прибежал курьер с опухшими сонными глазами.
— Эй, где этот пес Саррафзаде?
— Он куда-то вышел, товарищ Кямилов.
— Разыщи его сейчас же, достань с неба, из-под земли, прямо из этих твоих сонных глаз выколупай, слышишь? Вот часы, я слежу: срок три минуты! Найди этого щенка, понял? Я жду ровно три минуты — дошло это до тебя? Кямилов посмотрел на ручные часы, величиной с блюдечко для варенья. Он любил все большое, массивное, бросающееся в глаза… — Я считаю минуты, быстро. Беги!
Курьер выбежал. Кямилов зажег потухшую папиросу, затянулся и тут же бросил окурок в пепельницу. Разбушевавшийся Кямилов обрушился на следователя.
— Ты же не мужчина, а мертвец, труп! Поэтому тебя и не утвердили в центре. И очень правильно сделали, так тебе и надо. — Кямилов без всякого стеснения говорил совершенно противоположное тому, что высказывал несколько минут тому назад. — Одно только и умеешь — тихо, как червяк, копошиться и, заикаясь, спрашивать: «Гражданин, как ваше отчество?» Пишешь, спрашиваешь, пишешь, без конца зачеркиваешь, а пользы никакой.
