— В сарае. И лишняя куртка у меня тоже есть.
Я не могу сдержать улыбки. Мне не страшно и легко.
— Тогда поехали. Пока не начался дождь.
Адам закрывает за собой дверь:
— Дождя не будет.
Мы огибаем дом и забираем из сарая вещи. Адам помогает мне застегнуть куртку, сообщает, что его мотоцикл выжимает девяносто миль в час и ветер будет холодный; тут дверь черного хода открывается, и в сад выходит женщина в халате и тапочках.
— Мама, вернись в дом, — просит Адам, — ты простынешь.
Но женщина направляется по дорожке к нам. Я никогда не видела такого унылого лица — кажется, будто она утонула, и вода исказила ее черты.
— Куда ты собрался? — спрашивает она, не глядя на меня. — Ты не говорил, что уходишь.
— Я ненадолго.
У женщины уморительно екает в горле. Адам бросает на нее внимательный взгляд.
— Мама, не надо, — просит он. — Пойди прими ванну, оденься. Ты оглянуться не успеешь, как я вернусь.
Она потерянно кивает и идет обратно к дому, потом останавливается, словно вспомнила о чем-то, оборачивается и впервые за все время смотрит на меня — чужого человека в ее саду.
— Кто вы? — спрашивает она.
— Ваша соседка. Пришла навестить Адама.
Взгляд женщины мрачнеет.
— Да, я так и думала.
Адам подходит к ней и осторожно подхватывает под локти.
— Пойдем, — говорит он. — Тебе нужно вернуться в дом.
Она позволяет себя увести; они направляются к задней двери. Женщина поднимается на крыльцо, оборачивается и снова бросает на меня взгляд. Она ничего не говорит; я тоже молчу. Мы просто смотрим друг на друга; потом она заходит в дом и идет на кухню. Интересно, что там будет, что они скажут друг другу?
— Она нездорова? — спрашиваю я Адама, когда он возвращается в сад.
— Поехали отсюда, — отвечает он.
Поездка на мотоцикле оказывается совсем не такой, как я себе представляла, — не то что быстро катиться с горки на велосипеде или на ходу высунуть голову из машины. На мотоцикле ты открыт всем ветрам, как зимой на пляже, когда налетает шквал с моря.
На шлемах стоят пластиковые щитки. Я свой опустила, а Адам нет; он это сделал нарочно.
— Люблю, когда ветер в глаза, — пояснил он.
Адам сказал, что, когда мы заворачиваем за угол, мне нужно наклоняться. Что он не будет разгоняться до предела, потому что я впервые сижу на мотоцикле. Но это еще ничего не значит. Даже на средней скорости можно взмыть ввысь. И полететь.
Мы проносимся по улицам, оставляя позади дома и фонари. Мы проезжаем магазины, промзону, лесной склад, пересекаем границу знакомого городского пространства. Показываются деревья, поля, простор. Я прячусь от ветра за сгорбленной Адамовой спиной, закрываю глаза и думаю о том, куда он меня везет. Я представляю себе мчащихся галопом лошадей в моторе: их гривы развеваются по ветру, изо рта валит пар, ноздри раздуваются. Однажды я слышала историю о нимфе, которую похитил какой-то бог и увез на своей колеснице в мрачную и жуткую глушь.
