- Я не всегда был так мал, - ответил тот.
- Да?
Конек горестно покивал головой.
- А что же случилось? - полюбопытствовал Мэллори.
- По моему виду не скажешь, но я был беговой лошадью.
- Может, я и видел тебя на бегах. Я бывал в Белмонте и Акведуке три-четыре раза в неделю.
- Да я был не очень-то хорош. Когда я родился, на меня возлагали большие надежды, но я изрядную часть своей карьеры провел, бегая в местах вроде Тристлдауна, Латонии и Фингер-Лейкс.
- А как тебя зовут? - спросил Мэллори.
- Вас интересует имя, которое мне дал владелец, или настоящее?
- Пожалуй, настоящее.
- Эогиппус.
- Ни разу о тебе не слыхал.
- Я бегал не под этим именем. Это имя я избрал, когда понял свое истинное предназначение. - Фыркнув, Эогиппус продолжал: - Как я сказал, я был не очень хорошим бегуном.
- Похоже, ты как раз из разряда тех лошадей, на которых я всегда ставил, - холодно заметил детектив.
- Мой владелец и тренер делали все от них зависящее, чтобы помочь мне добиться успеха.
- Например?
- Первым делом они выхолостили меня.
- И это придало тебе прыти? - с сомнением поинтересовался Мэллори.
- Это придает мне прыти, когда я вижу приближающегося ветеринара, вот что я вам скажу, - с горечью молвил Эогиппус и заржал; эхо его ржания долетело из сумрачных глубин конюшни, словно вздох. - Едва я оправился, меня вернули на ипподром.
- Может, им следовало испробовать шоры, - предположил Мэллори.
- Пробовали.
- Помогло?
- Шоры помогают лошадям, которые озираются по сторонам и отвлекаются от дела. Я был не таков. Я вкладывался душу в каждый свой шаг. А шоры лишь заслоняли от меня две трети мира, и только. - Он помедлил. - Потом в ход пошли медикаменты.
- Запрещенные законом?
- Совершенно законные, - покачал головой Эогиппус. - Мой тренер считал, что у меня болят мышцы, а лекарства должны были заглушить боль. - Он снова заржал. - Они искалечили мою сестру, которая и помыслить не могла, что у нее воспалена лодыжка, пока не порвала связки. Но я-то был совершенно здоровым!
- Просто медленным, - подсказал Мэллори.
Конек печально покивал головой и несчастным голосом подтвердил:
- Просто медленным.
- Что ж, не каждому коню дано быть Сиэттл-Виражом.
- Он был моим дядей, - сообщил Эогиппус.
- Правда? Я едва не разорился, пытаясь найти лошадь, способную обставить его.
- Когда он бежал по дальней прямой, деревья клонились к земле, - при этом воспоминании в голосе Эогиппуса зазвучало благоговение. - А я так отчаянно хотел быть похожим на него! Для того я и родился на свет - бегать настолько быстро, чтобы мои ноги едва касались земли, чтобы опережать ветер. Ах, как я старался! Я бегал до потери пульса, - он выдержал трагическую паузу, - но у меня просто не было способностей.
