— Ну как? — мягко обратился к нему доктор Каспари.
— Могли бы приготовить и повкуснее, — проворчал Ойген. — Жир захолодал, а лапша по вкусу отдает майскими жуками.
— Вермишель на море — первое блюдо, — сказал доктор.
Рокот мотора рыболовного катера оборвался, и доктор Каспари подозрительно посмотрел на Фрэйтага, поднялся с кресла, шагнул к иллюминатору, не выпуская капитана из поля зрения. Однако рокот возобновился. Доктор Каспари улыбнулся и снова устроился в своем кресле.
— Я уж было подумал, что вы их пригласили в гости, — начал он и, так как Фрэйтаг продолжал молчать, добавил;—Собственно, мы ничего не имеем против. Может быть, ты имеешь что-нибудь против, Ойген?..
— Нет, — ответил Громила, — ничего. — И тупо уставился на холодные, стеклообразные волокна вермишели в алюминиевой миске, как будто собираясь подсчитать, сколько их там всего.
— Ваши предшественники? — спросил доктор Каспари и показал рукой на потемневшие от времени портреты капитанов, которыми была увешана одна из стен кают-компании.
— Да, — ответил Фрэйтаг, — это мои предшественники.
— Уж больно они все грустно выглядят, очень грустно, у всех такой тяжелый взгляд, а на губах — на губах лежит какая-то горечь. Вы это заметили? Отчего бы это?
— К ним редко наведывались гости, — сказал Фрэйтаг. — Или, может, у них выпивки было мало…
— Вы среди них единственный, кто выглядит по-другому.
— Мне в этом смысле не на что жаловаться.
— Отлично, — сказал доктор Каспари. — Самое большое уважение я питаю к людям, которые всем довольны, хотя и сам не знаю, правильно ли это… Может быть, тут все дело в этом самом корабле?..
— Это корабль старый, но надежный, — сказал Фрэйтаг. — Он перенес столько штормов, сколько другому было бы не под силу, во всяком случае из тех кораблей, которые я знаю.
— Но он заякорен, заякорен накрепко, — заметил доктор. — Он пригвожден к грунту и не может сдвинуться с места, и летом и зимой он прозябает здесь. На корабле нужно уезжать в незнакомые страны. А этот ваш корабль — как только его построили, сразу же поставили на прикол, посадили на цепь, сделали из него надежного пленника, для которого любой порт закрыт.
— У пленников тоже есть своя власть, — сказал Фрэйтаг. — Господа в большей мере зависимы от своих пленников, нежели пленники от господ: не будь нас, на этом месте выросло бы хорошенькое кладбище. Другие корабли могут совершать благополучные плавания только потому, что мы здесь стоим на приколе, и потому они могут положиться на нас. Там, где стоит брандер, надо быть настороже, и они это знают, и держат ушки на макушке, как только нас увидят.
