Леопольдо скрылся в хижине. Он снова один. К этому стоило давно привыкнуть.
Уже много позже жена Рахима, не услышав ответной реакции на ее зов, вошла в хижину с вечерней снедью – миской кислого козьего сыра и чашки прокисшего верблюжьего молока, и застала Леопольдо спящим. Оставила принесенное на полу рядом с его циновкой, сама, стараясь не издавать лишнего шума, покинула хижину.
15 октября 2012 года – последняя дата, о которой они знали наверняка. Именно в этот день часы Винченцо приказали долго жить. Кроя матами хваленое качество швейцарских часов, Винченцо разбил свой "ролекс", которым так любил прихвастнуть еще в Милане, о ближайшее дерево, а потом еще долго втаптывал ногами остатки часов в землю. Похоже, с повышенной влажностью воздуха на острове не смог справиться даже "ролекс". Теперь у них не было часов. Время утратило над ними какую-либо власть. Они словно оказались вне времени, в мире, где существует жизнь, но нет того неумолимого хода времени, давящего ощущения его утраты, столь привычного в цивилизованном мире. Они перестали быть рабами времени, учились жить без оглядки на столь жестокого хозяина современного человека. Поначалу было трудно. Растерянность и отчаяние, связанные с неумением жить без оглядки на время, были такими же частыми их гостями, как и тропический ливень. Привычка знать время, дату оказалась не менее сильной, чем привычка наполнять пустующие сосуды свежей водой во время ливня. Но выбирать не приходилось. Поломка последних часов обрекла их на жизнь без времени. Первое время они даже пытались записывать на земле день и число, чтобы знать хотя бы дату. Но после первого ливня пришлось отказаться от ведения записей на земле. Алессандро предложил делать зарубки на дереве. Кому-то идея понравилась, кому-то нет. Тем не менее, никто не горел большим желанием каждый день делать зарубки. Пришлось Алессандро самому этим заняться, чему он и уделял внимание каждый день перед заходом солнца, тем самым отправляя новой зарубкой очередной день в прошлое.
Солнце стало для них часами – просыпались вместе с ним, вместе с ним отправлялись и на покой. Дневное время уделяли выполнению различных обязанностей, ночное – сну. Не прошло и двух недель, как о времени и думать забыли. Научились жить, не обращая на него внимания, будто и не существовало его. Впрочем, для них оно и вправду не существовало. Имела значение только сама жизнь, жизнь только здесь и сейчас, жизнь обычного животного, не ведающего о будущем, не знающего о прошлом, будто навсегда застрявшего в настоящем.
