.
Один из боевиков вновь толкнул капитана в плечо. Тот повиновался, махнул Леопольдо, приглашая того следовать за собой, и двинулся к машине.
– Наконец-то, – услышал Леопольдо отголосок хриплого голоса. Леопольдо сделал шаг, но тут же был остановлен рукой одного из боевиков.
– Without you, – услышал он голос Ахмеда. – You stay here[42].
Леопольдо замер в растерянности, сглотнул сухой комок, подкативший к горлу, уперся взглядом в спину капитана. Тот не слышал слова Ахмеда, предвкушая скорое возвращение домой, продолжал движение, пока его не остановил взволнованный окрик Леопольдо.
– Капитан!
Тот обернулся. Во взгляде читалось нетерпение, но на усталом лице продолжала играть довольная улыбка.
– Давай, Лео. Поспеши. За нас прислали выкуп. Нечего терять время попусту. Я уже по горло сыт этой чертовой жарой и самой Африкой.
– Нет, капитан, – Леопольдо облизал губы. – Похоже, выкуп прислали только за вас.
Улыбка вмиг слетела с лица капитана.
– Как так? – капитан перевел взгляд на Ахмеда, ожидая разъяснений, но тот указал на машину и сказал:
– Go to the car. We haven't any time[43].
– Leo? What about him?[44]
– I said, we haven't any time! – рявкнул Ахмед, снял автомат с плеча и направил дуло на капитана. – Go to the car![45] – Ахмед повернул голову к одному из боевиков и крикнул:
– Daud!
Вмешался Рахим, приблизился к брату и завязался спор, который угас так же быстро, как и возник. Ахмед, не забывая показывать на сверток в руке Рахима и на хижину с дверью, спор, судя по всему, выиграл, так как Рахим отступил и больше не вмешивался.
Боевик, которого звали Даудом, ткнул дулом автомата капитану в грудь, побуждая идти, но капитан все смотрел на Леопольдо, и во взгляде его Леопольдо видел каплю растерянности и океан вины.
– Я постараюсь вытащить тебя отсюда, Лео, – поспешил сказать капитан, только сказал это так неуверенно, что и сам, наверное, не поверил своим словам. Леопольдо хотел верить и не мог. Слишком незначительной фигурой виделся ему капитан в той игре, что вели судовладелец и правительство Италии с одной стороны и пираты – с другой.
Леопольдо смотрел, как капитан, сопровождаемый Даудом, идет к машине, исчезает внутри. Смотрел, как к нему присоединяются Ахмед со вторым боевиком, как машина трогается с места и, поднимая кучу пыли, уносится прочь.
Машина исчезла вдали, но Леопольдо продолжал искать ее взглядом, словно она была чем-то большим, чем грудой металлолома, ниточка, связывающая его с другим миром, надеждой, которая все никак не желала покидать его сердце. До этого момента. Феникс сгорел в огне, но забыл возродиться из пепла. Леопольдо чувствовал, как в груди все больше ширится холод одиночества. Тоска охватила его сознание, боль кольнула сердце. Казалось, жар воздуха проник в тело и высушил его изнутри, оставил гнетущую пустоту. Вместе с одиночеством Леопольдо посетило безразличие, а еще чувство, нечто сродни тому, что ощущал он тогда, когда узнал о потере Ангелики, то, что пришло уже потом, после слез, отчаяния, неверия. Пустошь, выжженная лучами внутреннего солнца непринятия.
