— Я верю тебе, — сказала Юля, прикоснувшись расслабленной рукой к его плечу.
И не напрасно! Всю ночь он горел и сбивал простыни, как подросток в период гиперсексуальности, на губах его бился и пульсировал последний осторожный поцелуй, и один раз он все же встал и босиком дошел до гостиной… Лавров забыл опустить жалюзи, луна заглядывала в комнату. В ее холодном свете Юлино лицо казалось совсем неземным, и Лавров вдруг вздрогнул от пронзившего его недоброго предчувствия. Эти смеженные ресницы, холодный блеск мадагаскарского турмалина на чрезмерно тонкой кисти, бледные щеки, горестная складка губ… Она хрупкая, такая хрупкая! Но быстро успокоился, прислушавшись к тихому, ровному дыханию своей невесты, и вернулся в спальню.
Он заснул только на рассвете — беспокойным, маетным сном. А проснулся, когда в окно били лучи солнца — первый раз за много лет проснулся с улыбкой на лице.
Накинув щегольской шелковый халат, прошел в гостиную и замер. Проспал! Птичка улетела! Постель была аккуратно свернута — две идеально сложенных простыни покоились на подушке, и это тоже его умилило. Но почему она убежала, даже не сказав «доброе утро»? Неужели обиделась на что-то?
От этой мысли ему сразу стало холодно. Но он взял себя в руки и огляделся. Вот! Записка на столе! Розовый листочек, вырванный из ее кокетливой, девчачьей записной книжки! Мир обрел равновесие, а потом и засветился всеми цветами радуги, когда Лавров прочел: «Милый! Доброе утро! Ты так сладко спал, и мне не хотелось тебя будить. Надеюсь, найду выход из твоих апартаментов самостоятельно. Как бы мне хотелось с тобой позавтракать! Но, увы, с утра назначена съемка. Увидимся вечером! Твоя».
— Моя! — торжествующе заверил Лавров неизвестно кого.
— Жанна, ну, проснись! Ну, хватит спать!
Жанна с трудом продрала глаза и увидела Юльку, которая сидела на краю постели.
— Ой, ну что ты меня тормошишь, — пробурчала она, вновь зарываясь лицом в подушку. — Горит? Взрыв? Террористы напали?
— Жанна, ну, проснись! Посмотри, что у меня есть!
— Ты лучше расскажи, где всю ночь моталась, — сонно вопросила Жанна. — И позвонить не могла, да?
— Где-где… У своего жениха ночевала. Да ты посмотри, что он мне подарил!
На слово «подарил» Жанна отреагировала адекватно — подняла всклокоченную голову и уставилась на кисть руки, которую Юлька настойчиво совала ей под самый нос. На среднем пальце небывалой синевой лучился драгоценный камень, бриллиантики вокруг разбрызгивали снопы искр.
