— Из тебя, видно, вылезли, — раздраженно бросил Малышу Данко, — одна херня на уме…
— А че? Скажи, не прав? Забыл, как мы в свое время…
— Помню. Но сейчас уже время другое…
— С хрена оно другое? На “гражданке” может быть, и другое, а здесь, в армии, время всегда одно…
— Черт с ним, со временем, надоел ты мне со своей “дембельской” тягомотиной. Тоже мне умник выискался. — Данко повернулся от Малыша к каптерщику: — Скажи, форма и личные вещи Салахова здесь, в каптерке?
— Личные вещи, сам знаешь, в сейфе старшины, а форма— вон она, на верхней полке…
— Дай— ка ее сюда. Может, в карманах остались какие письма… Все же не верю, чтобы Мишка мог сам это сделать. Хотел бы узнать, хотя бы из-за чего?
— Ну давай, узнавай. — Жорка сбросил с верхней полки на колени Данко форму Салахова: камуфлированный армейский китель— “афганку”— и такого же цвета штаны.
Данко стал тщательно выворачивать многочисленные карманы и ощупывать швы. В карманах брюк и нагрудных карманах “афганки” ничего не было. Даже крошек табака от сигарет и постоянно попадающего в карманы неведомым путем мусора. В правом нарукавном кармане тоже ничего не оказалось— понятно, что вещи рядового Салахова тщательно ошманали еще тогда, когда только сняли с него. Данко сунул руку в левый нарукавный карман: там тоже пусто… Но когда Данко уже хотел вытащить руку, его средний палец зацепил в углу кармана какой-то маленький бумажный клочок. Данко пришлось хорошенько поковырять пальцем, прежде чем в его ладони оказался тщательно скомканный, крохотный бумажный листок. Осторожно развернув его, Данко с трудом разобрал три написанных на листке слова:
“Бар “Амазонка”. Анжела”.
— Рота, подъем! Тревого! В ружье! — вдруг отчаянно завопил в коридоре, за дверью каптерки, голос стоявшего на “тумбочке” дневального.
Полусонный захмелевший Малыш чертыхнулся. Большой стал невозмутимо и проворно натягивать сохнувшие в углу сапоги. Жорка ошалело уставился на Данко. Тот засунул измятый клочок бумаги в нагрудный карман:
— Ну че вылупился? Пошли!
В коридоре с матами и грохотом, на ходу натягивая одежду, бежали в комнату хранения оружия заспанные “щеглы”, “черпаки” и “деды”. Оттуда солдаты выбегали держа в одной руке “калашников”, в другой— подсумок, магазины и колодки с патронами. Тут же, прямо на полу, уже почти полностью проснувшиеся солдаты с бешеной скоростью набивали патронами из колодок автоматные магазины и выбегали по лестнице, ведущей вниз, на улицу— строиться.
