— Недолго осталось, граница вот-вот будет, — пробормотала она.
От нетерпения ей чудилось, что карета с каждым поворотом колес замедляет ход. От страха дочь жалась к матери, Анисья беспрестанно крестилась, шепча молитвы. Только Иона — могучий старик — с хладнокровным спокойствием готовился встретить врага.
— Наташа, погляди… скачут? — приказала дочери помещица, снова расслышав шум позади.
— Скачут! — вскрикнула та. — Догоняют! Уж совсем близко!
— Фомка! Гони что есть мочи! — закричала барыня кучеру.
— Ох, не убежать нам, бедным, — завыла Анисья. — У нас один Иона полкареты занимат, кабы бы без него, дык лошадям легче было б…
— Я скорее тебя выкину, подлая! — оборвала ее барыня. Предчувствуя, что отнюдь не разбойники преследуют карету, она схватила дочь за руку: — Послушай, Наташа, коль так случится, что без меня останешься…
— У нас четыре лошади, убежим! — пролепетала дочь со слезами в голосе.
— Молчи и слушай! — строго оборвала ее мать. Она была женщина строгая, да по-иному ей и нельзя — одна воспитывала детей, управлялась с поместьями. — Поезжай в Неаполь к дяде, на сей случай я заготовила письмо, да и дожидается он. Возьми… Письмо обязательно передай, да спрячь подальше, никто не должен его прочесть. (Наташа, не понимая опасений матери, сунула в муфту письмо.) А это, — дотронулась Агриппина Юрьевна до упакованного плоского предмета, — никому не отдавай, что бы тебе ни сулили! При себе держи, куда бы ни забросила тебя судьба. Здесь счастье детей твоих. Иона, веер у тебя?
— У меня, матушка барыня, как ты приказывала, — приложил Иона руку к груди. — И веер, и бумаги. У сердца ношу.
— Веер тонок, много места не займет, береги его. Держите картину и веер в разных местах, покуда время не придет.
— Помню, помню, — заверил Иона. — Да только напрасно ты, матушка, тревожишься. Авось проскочим…
— Наташку береги, — сказала управляющему Агриппина Юрьевна. — Молода она, глупа. Иона, увези Наташу из России, иначе беда и к ней придет. Возьми деньги, на первое время вам хватит. Да убери пистолет, одним дулом всех не распугаешь.
Летучие тени коснулись окошек кареты — всадники обгоняли. Не доезжая нескольких верст до пограничного столба, Фомка натянул поводья, останавливаясь по их приказу. Агриппина Юрьевна выпрямила спину, сведя черные брови к переносице и готовясь встретиться с новым ударом судьбы. Но, каким бы сильным и роковым он ни был, она примет его с честью. Дверца кареты распахнулась…
