— А я все-таки думаю, что им понравилось. Иначе зачем бы они стали показывать свой чудесный хрустальный сосуд?
— Да, они явно поняли, что музыка не связана с какими-либо обычными насущными потребностями. Почувствовали, что она открывает перед человеком врата какого-то иного мира. У них тоже есть представление об этом мире. И в данном случае не прелюдия старого Баха оказала волшебное воздействие, а вечное стремление человека к прекрасному. Это стремление не чуждо жителям этой планеты. Вечно и всеобъемлюще не само искусство, а то, что вдохновляет человека на творчество…
В комнате раздался мелодичный звон. Дядя Андри нажал кнопку «Телеграмма», и через минуту послышался плотный и с хрипотцой голос:
— Приезжаю нынче вечером. Северин. Приезжаю нынче вечером. Северин.
Юли вдруг побледнел, а дядя Андри встал и начал ходить по комнате взад-вперед.
— Теперь все станет ясно! — подумал вслух молодой человек.
— Но как мы заставим его признаться во всем? — спросил Юли.
— Что?.. Ах, да, предоставь это дело мне. До вечера у нас еще достаточно времени, давай читать дальше…
Впервые с тех пор, как мы ступили на эту планету, счастье поистине улыбнулось нам. Яну удалось расшифровать знаки, начертанные на слюдяных пластинках.
Ему помог в этом наш друг — мальчик, которого мы стали звать Кириллом (по имени одного из создателей славянской письменности), потому что он первый посвятил нас в тайну письменности туземцев.
В сущности племя, живущее на острове, не имеет письменности. Слюдяные пластинки принадлежали пришельцу. Он жил здесь около года и по счастливой для нас случайности обучал Кирилла грамоте. После внезапной смерти учителя мальчик собрал и тщательно хранил всю его «библиотеку». Кирилл знал около двухсот знаков, чего было вполне достаточно для программирования электронной машины.
Главная заслуга в этом деле, разумеется, принадлежит Яну, который проделал огромную работу. Ему приходилось действовать примитивными методами, но зато успех был обеспечен. Ян показывал Кириллу какой-нибудь наиболее часто встречающийся знак на слюдяной пластинке и не отступал до тех пор, пока не становилось ясным его значение. Забавно было смотреть на них.
Полли не уставал потешаться над муками Яна. Чтобы объяснить какое-нибудь абстрактное понятие, филолог устраивал целые представления глубоко дышал, притворялся уснувшим, мертвым, больным, делал вид, что ест или работает… Кирилл смотрел на него широко открытыми глазами и изо всех сил старался понять, чего от него хотят…
