Но как только фильм начался, в нем обозначилось нечто резкое и странное. Во-первых, музыка, а затем авиакатастрофа, которая была страшной сама по себе – настолько реалистичной, что тяжело смотреть. На первой рекламной паузе мальчики попросили рассказать, в чем суть.
– Эта страна похожа на Тир на Ног[18], – объяснила Нора. – Называется она Шангри-Ла, и люди там не стареют. Некоторым сто, а то и двести лет, а выглядят молодыми.
– Старые, как миссис Франклин? – спросил Конор.
– Куда старше. В Шангри-Ла она была бы девчонкой. Но это же кино.
Однако постепенно, по ходу фильма, она поняла, что неважно, что они смотрят, – фильм в любом случае напомнит об их положении больше, чем все произнесенное дома за день. Она не знала, правильно ли поступает, сидя с мальчиками вот так, в молчании, под напряженную музыку и тихие голоса с экрана. Она не помнила имени актера, игравшего главную роль, вряд ли ей доводилось видеть его где-то еще. Он был привлекателен – надежный, сильный, романтичный, исполненный открытости и любопытства.
Во время эпизода, когда Лама начал слабеть и стало ясно, что он умрет, Конор принялся придвигаться к Норе и делал это, пока она не дала ему подушку, и тогда он сел рядом. Донал держался в стороне. Похоже, этот фильм увлек его даже больше, чем “Газовый свет”. Во время перерыва он смотрел рекламу и даже не повернулся, когда Конор принялся задавать вопросы, а Нора отвечала.
Она знала, что будет дальше, хотя считала, что все забыла. Три героя уходят за высокие горы в надежде спастись и перенестись обратно в Англию, и стоило им выйти за пределы священной местности Шан-гри-Ла, как лицо женщины увяло. А затем она умерла, а брат героя в ужасе прыгнул, чтобы умереть заодно, после чего – спасение и возвращение в Англию.
На последней части фильма Донал заерзал. Герой захотел вернуться, покинуть привычную жизнь, брести куда глаза глядят, пока заново не отыщет место вне мира, где его никто не найдет, где его не одолеет тоска по дому, где он станет жить в раю и никогда не состарится. Смысл был настолько очевиден, что Норе не пришлось гадать, о чем думают мальчики, – они считали, что именно так поступил их отец. Она тоже об этом подумала, все трое поняли фильм одинаково, а потому, когда он закончился, обсуждать было нечего. Выключив телевизор, она занялась обедом на завтра, а мальчики отправились в постель.
Утром, впервые идя через город на службу, она ощущала на себе пристальные взгляды. Она встала рано и какое-то время выбирала, что надеть. Ей хотелось, чтобы вышло не слишком броско, но и не затрапезно. Было еще не так холодно, чтобы влезать в одно из двух шерстяных пальто, и она выбрала красный плащ, который купила перед самой болезнью Мориса и ни разу не надела. Он был слишком броский и лучше смотрелся бы на молодой женщине, но ничего достаточно легкого для подобного утра у нее попросту не нашлось.
