Ефросинья почувствовала, что разучилась говорить. Она пошла искать Лиса, но ее не пустили охранники. Тогда она нашла телефон его гримерной, позвонила ему, но не смогла произнести ни слова. Обмотанный после душа полотенцем, прекрасный Лис отлично понял, кто звонит. Ефросинья услышала ответ на незаданный, но кричащий вопрос. И ответ этот был «нет».
Старик Лысое Дерево
На этой странице я пишу то, о чем не решаюсь говорить вслух.
Вот и сейчас я люблю человека, который не любит меня.
Ноги сзади — так звали Ра, когда он был маленький. С ним всегда не о чем было говорить, кроме баобабов. У него была птичка без имени, которая всё время плакала, потому что понимала человеческий язык, но не понимала одну букву. Еще у него было большое животное корова с четырьмя ногами по углам.
Когда Ра умер, он родил Старика Лысое Дерево. Его звали Антроп. Он кормил мир молоком из груди и заплетал ресницы в косы. Врал он двумя языками. Он был Богом. У Бога были волосатые ноги. Он их создал, и они стали. А до этого они были бритые. Он уже давал имена, но не знал, как спички сочетаются с соевым соусом. А ты говоришь — он девочка!
Он сделал землю и небо из самого себя и стал жить при храме Всего Святого.
Ему захотелось — и он разделился на несколько, чтобы было с кем дружить и с кем ссориться.
У первого была мачеха, а у второго три сестры. Тогда пора понять, кто был четвертым.
В каждом из них была дырка, и не одна. В некоторые из них они ели, в некоторые пили чай.
У них не было носов. Они собирались по трое и перетягивали.
Только тем, у кого хорошая осанка, разрешалось разговаривать.
А если бы тебя было семеро, ты бы кого в первую очередь кормил?
Если у него Родина на правом боку, он девочка, если нет — то она мальчик.
Надо идти обязательно — сказал он и лег. Из-за этого забыл все русские цифры.
Фантом
Она думала о нем целыми днями и ночами. Мысленно засыпала в его объятиях, слушая его дыхание, чувствуя тепло и объем прекрасного, как у животного, тела. Просыпаясь, она первым делом вспоминала о нем и вздрагивала от счастья и печали. Во сне она часто видела его, но никак не могла встретиться, залипая в тягучих историях без развития. Ей метали долгие нескончаемые сборы вещей, тягучие копания в реквизите в полутемных кулисах каких-то театров. Лишь изредка удавалось во сне обнять его или сказать несколько слов. В воображении же она могла делать это сколько угодно. Поэтому у нее постоянно был задумчивый и углубленный вид. Когда она ела, мысленно сажала его рядом и делилась едой. На самом деле она кормила фантома не едой, а собой. Он не отвечал ей на письма, а она каждый день не проверяла почту. Оба были упрямцы. За год, прошедший без него, образ стал почти телесным.
