— Он повар, а не оратор…
— Слушай меня, Ланселот, — я повернулась к серву. — И отвечай на мои вопросы, понял?
— Да.
— Ты не подсыпал яд своему хозяину, верно?
— Не подсыпал.
— Но ты брал его?
— Нет.
— Прикасался к нему?
— Нет.
— Ты знал, где находится яд?
Показалось мне или пауза перед его ответом и впрямь была больше предыдущей?..
— Да.
— Ты использовал когда-то его? Против крыс?
— Нет.
— Почему?
— У господина Иоганеса не было крыс.
— Но все же ты знал, где находится яд! Хотя не использовал его и ни разу не прикасался к нему за три месяца. Так?
— Да.
— Откуда ты знал это?
— Я… — действительно пауза. Как секундная осечка в ровной работе двигателя. — Я знал все, что лежит на кухне.
— Откуда ты знал, что это именно яд?
— Надпись на пачке.
— Ты знал, что он смертелен для людей?
Он помедлил с ответом. Когда Ланселот смотрел на меня, его черные глаза-объективы едва заметно шевелились, то выступая вперед, то прячась обратно.
— Я догадывался.
— Догадливый подлец, — сказал Христофор. — А потом ты догадался, что если из этой маленькой коробочки насыпать немножко в порцию хозяину, тот перестанет допекать тебя своими придирками, а? До этого вполне можно догадаться за три-то месяца.
— Я не убивал хозяина Иоганеса.
— Значит, он сам подсыпал себе яду, вероятно настолько его утомили твои кулинарные экзерсисы.
Ланселот молчал. В словах Христофора отсутствовал вопрос, побуждавший его к ответу. Бессловесный рыцарь не видел необходимости защищать себя от обвинений, он лишь отвечал на вопросы.
— Таис? — Марк кивнул мне и показал в сторону двери. Не понять его было сложно. Когда находишься в одной комнате с сервом, чьи уши, быть может, чувствительнее человеческих в двадцать тысяч раз, не стоит возлагать особенные надежды на шепот.
— Сильно вы его, — сказал Марк, когда мы оказались в коридоре. — Чувствуется хватка.
— Меня и этому учили. Что ж странного?
— В университете теперь учат раскалывать преступников?
— Нет. Только выяснять правду.
— Нда… — Марк вздохнул. — И какие мысли по поводу нашего белого рыцаря?
Интересно, что он хотел услышать в ответ?
— Варианта два, — монотонно начала я. — Или он убийца или нет. А ну не фыркать! Логика прежде всего… Неважно, что рассказывал этот хлыщ с тростью, он лицо пристрастное, а значит может заблуждаться — сознательно или нет. Нам надо быть объективными в любом случае. Мог ли серв убить человека?
— Нет, — уверенно сказал Марк и добавил. — Наверно.
— Потому что церебрус запрещает серву убивать человека, так?
