История одного ужина - Алиса Акай

Ситуация была отчаянно плохая и быстро ухудшалась. Всякий раз, когда мне казалось, что возможен выход, достаточно было бросить еще один взгляд и становилось очевидно — выхода нет.

Безнадежно.

Проиграла. Конец.

Цена за излишнюю самоуверенность, за не умение вовремя оглянуться и заставить себя подумать, за спесь. Смирись, Таис, это конец и тут уже ничего не поделаешь при всем желании.

— Что? — спросил Христофор, прикладывая ладонь к уху. Должно быть, я была слишком поглощена катастрофой и сказала что-то вслух. Так со мной иногда бывает. Отвлечешься на внутренние переживание — и сама не заметишь, как что-то вырвется совершенно случайно из твоего собственного рта.

В тусклом облаке рациометра, сплюснутого с двух сторон невидимыми полями чар, виднелись ряды карт. В первом ряду восьмерка пик, во втором — бубновый король, в третьем — восьмерка, но треф, червовая десятка, валет… Катастрофа была полной и безнадежной.

— Пасьянс, — вздохнула я, откидываясь на спинку стула. — Не сходится. Второй раз.

— Проблема, — согласился Христофор, взглянув на меня. У его глаз, обычно колючих, было свойство делаться теплыми, с хитрой серой блесткой. В этот раз он этим свойством не воспользовался, окатив меня таким выражением, что я невольно щелкнула клавишей, выключив пасьянс.

«Хорошо ему, — подумала я, просматривая список бесполезных документов и отчаянно скучая. — Ему и бутылка — собеседник, а каково это просиживать целыми днями за столом в попытке не тронуться умом от скуки!».

В документах ничего интересного не обнаружилось, да и не могло оно там быть, это самое интересное. Деловые письма, акты выполненных работ, заявки… Буквы выстраивались на экране как мелкие жучки, собравшиеся на парад и построившиеся ротными коробками. И эта монотонное однообразие шеренг, перемежающихся редкими абзацами и ненавистными мне с гимназии значками параграфов, нагоняли смертную скуку. Некоторое время я развлекалась тем, что открывала наугад какое-нибудь из писем архива и, ткнув наугад пальцем, читала случайную строчку.

«…прибывший на ремонт мастер, осмотрев зачарованную турецкую парную и ознакомившись с режимом ее эксплуатации, оскорбил присутствующих, используя нецензурные выражения, после чего усомнился в их способности понимать ромейский язык, и, уходя, пожелал…»

Что ж, хоть Кир мог развлечь себя, не прибегая к вину и картам. Я не стала читать письмо до конца, лишив себя возможности узнать в деталях пожелания юного чародея, в творческом характере которых сомневаться не приходилось. Но сегодня от скуки не спасали даже его остроты, полные жгучего яда, Кир с утра убыл по каким-то чародейским делам и до сих пор не показывался.